Рецепт
Шрифт:
Я вырвался с работы почти боем, никто не хочет знать, что ты не сирота и нужно срочно домой, и что он у тебя есть, где то у черта на куличках, и что ты там не был порядочное время. На улице бушевала осень, резкий холод, навалившийся на город, да еще и с мокрым дождем, уже начал давать плоды – транспорт встал. Часть автобусных рейсов отменили, а которые остались, были переполнены – пятница. Еще были электрички и ближайшая, на которую я успевал, была в 21:08.
Добравшись до дома, я кое-как поймал Дусю, которая уже успела забиться под кровать, безжалостно царапалась и шипела на меня, но я не мог оставить ее, чуя, что без нее не обойтись. Она умолкла
Вскоре я был на вокзал и забежал в почти закрывающиеся двери. Электричка была наполнена студентами, едущими на выходные домой, Дусяра высовывала голову из сумки и деловито всех оглядывала, девочки-студентки, сидевшие рядом со мной, все пытались ее погладить, но она сразу ныряла в сумку и высовывала лапу с веером когтей, а за остротой их она следила тщательно, диван дома был ободран моментально, пришлось купить специальную когтеточку.
Десять минут двенадцатого я вместе со всеми высыпал на станции Миасс. Здесь было холодней, дождь все больше начал походить на снег и уже ложился крупными хлопьями. Он укрывал все белым пеплом, провода свисали под тяжестью льда. Я поспешил на стоянку. Таксист, что-то буркнул про непогоду и моя поездка подорожала вдвое.
Снег облеплял стекло и стоял непреодолимой стеной, как – будто мешая мне добраться до дома. Водитель пару раз остановился, чтоб содрать лед с дворников, все больше намекая, что мало берет денег и надо бы еще поднять оплату. И вот уже родной поворот в Ленинск, тусклые огни освещения и темные дома. Я указал таксисту дом брата, отец должен быть там, присматривать за хозяйством.
Современные дома напоминали неприступные замки. Их владельцы обносили территорию высоким бетонированным забором из профнастила, думая, что это защитит их от воров, по мне так такой забор только помогает – залез и не видно тебя.
Я открыл дверь, возле будки лежала цепь с ошейником, неужели собака сорвалась. Из окон бил тусклый голубой свет телевизора, он постоянно мерцал и вокруг плясали призрачные тени. Дом был открыт, я постучал по косяку и позвал отца. Из глубины комнат звучал только телевизор. Программа новостей, наши самолету утюжили очередной скачек цен на нефть или их окончательное падение.
Сделав шаг, я сбил ряд бутылок, они звонко начали раскатываться в разные стороны и одна из них упала в открытую дверь в подвал и там разбилась об бетонный пол. Телевизор, как то неожиданно, замолчал, затем из него начала звучать гитара «Eyes without a face» Скутера. Внутри меня похолодело. Дуся в сумке напряглась, забившись в один угол и начала шипеть. Музыка не прекращалась, нащупав в коридоре швабру, я начал продвигаться и тихо, больше для своего успокоения, звать отца. Коридор переходил в кухню, а из кухни в зал вела двухстворчатая стеклянная дверь. Всюду было темно, только тусклый свет уличного фонаря, сквозь падающий снег, высекал предметы в комнатах. На столе были признаки долгого застолья, отец любил выпить, особенно если никто не мешал.
Двери в зал были разбиты. Осколки стекла разбросаны по полу. В них отображались музыканты с гитарами и вся комната в голубом свете. Никого не было.
Осмотревшись, я решил, что отец по пьяни устроил бардак, и ушел, возможно, за новой партией спиртного. В углу лежал телефон, разлетевшийся на части от падения. А телевизор переключился по таймеру на определенный канал.
Я решил идти домой. Погода на улице совсем превратилась в нечто странное. Снег уже не шел, а просто стоял стеной, он застыл в воздухе и заполнял
Достав мобильник, я подсвечивал дорогу. Снег сваливался с меня кусками, когда я оттряхивался в подъезде. В полной тишине я поднялся на третий этаж и решив не пугать родителей, открыл двери ключами. В нос ударил запах тухлятины, свет выхватывал на стенах вырезки из газет с рецептами, полезными советами и рекомендациями по здоровью, приготовления пищи и выделки шкур. Какие-то номера телефонов. Нога уперлась во что-то мягкое, когда я опустил свет вниз, то увидел уши и шкуру собаки. Дрожь пробирала все мое тело. Страх за родителей перевернул все внутри.
Осветив коридор дальше, я увидел, что весь пол завален шкурами кошек и собак. Дуся зажалась в сумке и лишь изредка скребла когтями. Я медленно шел дальше, сдерживаясь не убежать.
Зал оказался завален бумагами и газетами, какими-то свертками и пакетиками с травами, в других комнатах тоже никого. Гробовая тишина. Входная дверь со скрипом начала отворяться и в коридор легла неровная тень. Дуся издала истошный крик. Раздался грохот чего-то тяжелого, толи падающего по ступенькам, толи бегущего, вниз. Дуся выпрыгнула и побежала к выходу, она встала в дверях, ожидая меня. В шкафу коридора я отыскал прут, тот самый, найденный в подвале.
Дуся шла впереди, иногда застывая и прислушиваясь, я шел сзади, крепко сжимая орудие и подсвечивая путь фонарем мобильника, мы были команда. На первом этаже, сразу за лестницей, был вход в помещение, где находились коллектора водоснабжения, отопления и канализации, тянувшихся вдоль стен. Моя кошка вела туда.
Дверь открылась не сразу, она была подперта чем-то изнутри и отварилась с большим грохотом. Шум как ветер ушел вглубь длинного коридора с переплетающимися трубами и висячими проводами. Стены были не ровные, кирпичная кладка выпирала волнами, иногда сужала проход. Воздух был сырой и пах старой проросшей картошкой. Раздавались звуки падающих капель воды. Мы шли вглубь лабиринта.
Это была ошибка, уже через пять минут мы безнадежно заблудились. Дуся то убегала вперед, то подолгу стояла не шевелясь. Коридор разветвлялся, изгибался, иногда потолок опускался очень низко. Вдоль было много комнат, маленьких, забитых всяким невообразимым хламом, как – будто сюда стаскивали все старые вещи, телевизоры, диваны. Было чувство, что за нами следят, я часто оборачивался, рассекая светом мобильника пустоту, теперь я понял, что надо было готовиться лучше.
Я отдыхал, когда Дуся отошла, она насторожилась и шерсть на загривке поднялась. В коридоре начались доноситься шорохи. я вскочил, сжав прут и в этот момент потолок с обеих сторон рухнул, замуровав нас.
Пыль улеглась и я понял, что это конец. Завал я не смогу разобрать, кирпичи будто склеились друг с другом и не хотели выниматься, даже прут загнулся, а из кучи был выломан маленький кусок. Дуся копошилась внизу, возле стены шла труба канализации и под ней хватало места для кошки. Она просунула туда мордочку, высунулась обратно и посмотрела на меня. "Давай, иди" сказал я ей и она исчезла в щели. Я опустился вниз и попытался посмотреть, но ничего не увидел, тогда я начал слушать. Моя кошка ползла по проходу, сдвигая маленькие камушки и мусор, затем шорох прекратился, наступила тишина. что то тяжелое ударило о пол, фырчанье кошки и звук убегающих лап. затем, что то тяжелое удалилось.