Рецепты Апиция - I

Мамин Олег

Чо? Шутки у меня такие дурацкие. Уж больно мир этот странен, а мне, памяти цивилизованного человека, тяжело здесь и одиноко. С кем мне шутить как не с вами? Знаете, какой у местных юмор? А вы почитайте сборники античных анекдотов. Они до вас дошли. Некоторые даже тянут на определение «забавное» или «курьёзное», но большинство так себе. Непонятны.

Особенно в своё время я восхитился граффити на стенах Геркуланума и Помпей. "Я такой-то здесь срал, здесь срал, здесь срал". Остроумная шутка, да? А я среди этого живу, между прочим. Сам видел эти

надписи. И как ни гнусно, но возможно, что мне придётся в ближайшее время провести кучу времени с автором этих строк, вошедших в историю. Или аналогичных. Пора мне выдвигаться в Помпеи.

Когда мы с Анной дошли до расположения десятка, с которым пойдём на задание магистрата, мужики заулыбались:

– О!
– сказал один.
– Ночью будет не так холодно.

Эта шутка до нас дошла. Она довольно утончённая, даже по меркам будущего, если сделать поправку на то, что этот юмор солдатский. Согласитесь?

А потом подключились остальные бабуины, и вот тут уже пошли странные жесты, ужимки, которые перемежались с непривычными словами.

Я демонстративно кивнул Анне, и она сделала шаг в толпу, отодвинула того с «деликатным» юмором в сторону.

– Я понравился ей больше! Первым буду!
– обрадовалась выбранная жертва.

А остальные, похоже, что-то поняли, притихли. Когда её в общем-то небольшая рука сжалась у «счастливчика» на промежности, он, кажется, даже попытался освободится, только поздно уже: вторая легла ему на плечо, и Анна забросила довольно крепкого мужика на крышу казармы.

– Кто десятник?
– мой спокойный голос эхом отразился от стен казармы и курятника напротив. Кажется, даже курицы ошалели от такой демонстрации иерархии.

– Так... это... ты его... вон, - тот, самый утончённый, первым подал голос. Во второй раз уже. Неужели негласный лидер коллектива? Ладно:

– Теперь ты десятник, - стукнул я ему кулачком в грудь.
– Имя?

– Моё?

– А чьё же? Конечно твоё, десятник!
– я стараюсь говорить как можно серьёзнее, но понимаю, что со стороны, должно быть, смотрится смешно: ребёнок играет во взрослого.

– Децим Фавн, - ответил он слегка смущаясь, а мужики прятали улыбки.

– Подходящее. Децим-десятник. (ехр: десятник, на самом деле "декан", а децим - десятый) И Фавн к месту. Будешь драть этих ушлёпков во все щели, - я зло глянул на распоясавшуюся солдатню.

Естественно, ребёнка они не боялись, но все видели, как я фактически приказал Анне расправиться с их прошлым командиром. Он, кстати, на крыше сейчас свернулся калачиком и воет, держится за раздавленные яички.

Не поймите неправильно: он пострадал не за шутки, а за то, что не смог организовать дисциплину в подразделении. Да, статуса у меня почти нет, я только номинально приёмный сын. Даже живу не в господской части, хоть и в довольно просторной комнате и один. По меркам рабов это шик, но на фоне хозяйской части поместья...

Люди это видят и относятся по-разному. Могут пошутить неуместно,

проигнорировать приказ и прочие мелкие «шалости». Не скажу, что все такие, всего трое или четверо, видимо, затаившие обиду на что-то или на кого-то. Не знаю, не выяснял. Мне было проще с ними не общаться.

Но вот сейчас, когда мы выйдем в поход - такого быть просто не должно. Теперь это вопрос жизни и смерти.

– Это Анна. По документам Примия Габия Ханна, вольноотпущенница Примуса Габия Феликса. Ясно?
– вообще-то я и сам не знал о такой традиции поименования ещё полчаса назад. Вольноотпущенников раньше не встречал, или никто их не именовал по полному имени.

Обычно освобождённый раб принимает имя бывшего хозяина, а старое «имя» становится когноменом. Ещё был вариант Габия Ханна (Hanna - на иудейский манер) - это тоже традиционно, но мне не хотелось такого варианта: в поместье есть уже две Габии, дочки Примуса.

– Чего уж тут не понятного... Одарённая, - проворчал один солдат.

– Этому - два удара плетью.
– Децим Фавн! Исполнять!

Новоназначенный растерялся, потом кинулся было за плетью. Пришлось заорать:

– Ты охренел? Ты теперь десятник! Прикажи любому из оставшихся! Я вас, скотов, приучу к дисциплине!
– зло зашипел я.

А мужики-то испугались! Нет, не меня, конечно. У меня за спиной Анна стоит. По взглядам вижу, что её боятся больше. Или только её. А меня только как самодура, получившего силу и власть.

– Так. Тот любитель жоп ослов прощён. И это не милосердие... Я понял свою ошибку, - сказал я в полной тишине, стараясь говорить грустно.
– Если вас пороть, то всех.

Мужики напряглись. Кто-то сглотнул так, что было слышно всем.

– Нет. Не будем. Десятник. Строй в линию своё стадо, - я сказал спокойно, а вот Децим каааак заорёт:

– Venite! Ad unum, exi!

Хм... А приказ-то выполнили чётко. И встали ровненько. Привычка видна. Единственная заминка была с местом в строю Децима. Сначала там брешь образовалась, но быстро сдвинулись.

– Я доволен. Молодцы. Теперь вижу, что не сброд, - начал я речь.
– Парни, кто из вас хочет сдохнуть? Или лишиться яиц, как ваш бывший командир?
– сделал театральную паузу, попытался поймать хоть чей-нибудь взгляд, но все смотрели поверх моей невысокой макушки.
– Вижу, что никто. Нам всем ещё жить и жить.

Я посмотрел на гвардейцев, одетых во что попало. Заявились мы к ним без предупреждения, они борьбой занимались в это время. Так-то их больше, но я специально уточнил у отца, когда будет "мой" десяток в казармах. Остальные сейчас кто где. Служат.

– Расскажу, что знаю о том, куда идём. Чтобы вы не слухами пользовались. Нас будет три десятка. Кроме нас ещё один от префекта и один от какого-то семейства из Помпей. Точно не знаю.

Тремя десятками нам нужно будет расправиться с проблемкой: обозы пропадают время от времени по пути к нам и от нас. Чёткого места нет, есть только район. Догадываетесь?