Речной дурман

Райли Юджиния

— Жасмина! — окликнул он, не получая от нее ответа. И, приложив руку к шляпе в знак приветствия какой-то другой паре, проезжающей мимо, спросил. — Ты прощаешь меня?

Он повернулся к ней и ждал ответа, а она внимательно вглядывалась в его лицо. Напряженный подбородок и выражение молящего ожидания в его глазах заставили ее кивнуть в знак согласия.

Он глубоко и облегченно вздохнул и добавил:

— Но ты, наверное, не до конца простила меня за объявление о нашей помолвке, ведь так?

— Джэард, ты должен понять,

что такое объявление было… ну… несколько преждевременным. И также нарушил свое обещание мне.

— Любимая моя, за это я тоже смиренно прошу прощения, — ответил он на это самым искренним тоном. — Прояви милосердие к влюбленному мужчине. Кроме того, ты считаешь, что есть какие-то сомнения в том, что мы поженимся?

— Если послушать тебя, то нет, — отпарировала она, хотя ее пальцы, державшие ридикюль при этом дрожали.

В приюте Джэарда сразу окружили смеющиеся маленькие девочки, и Жасмина не могла не улыбнуться, когда оставила его в их окружении в холле, где он раздавал им мятные леденцы. Поднимаясь вверх по скрипучей лестнице, она посмотрела вниз и увидела, что даже обычно очень серьезная мать Марта улыбалась во весь рот, получая от Джэарда леденец.

Боже мой, думала Жасмина, поворачивая на лестничной площадке, как она могла сомневаться в таком хорошем человеке, как Джэард? Несомненно, он в сто раз честнее самой Мелиссы Пиви. Как она, Жасмина, могла даже подумать о том, чтобы поверить этим лживым обвинениям, которые Мелисса сочинила с явным намерением отомстить Джэарду.

Весь день Жасмину не оставляло чувство вины перед Джэардом, пока они с сестрой Филоменой шили шторы. Эти новые шторы должны были заменить старые, побитые молью, которые теперь висели в спальнях наверху. Жасмина знала, что за ткань заплатили из тех денег, которые, как и многое другое, Джэард недавно передал приюту.

Через полчаса в комнату наверху, где они шили шторы, вошли Джэард и мать Марта. Монахиня сияла, даже ее очки в железной оправе, казалось, сверкали каким-то новым теплым сиянием.

— Жасмина, — начата она. — У мистера Хэмптона есть прекрасная идея. Он хочет организовать благотворительный праздник в пользу приюта.

— Мы пришли узнать, что вы с сестрой Филоменой думаете об этом, — добавил Джэард, улыбаясь ей.

Они с матерью Мартой сели и Джэард продолжал:

— Я думаю, мы можем провести этот праздник через месяц на Старой Испанской площади. Погода должна быть хорошей в это время, как вы думаете? Я думаю, не пригласить ли нам семейный цирк Финнеганов, тот самый, который имел такой успех два года назад.

— О, цирк — это же будет дорого?

Он пожал плечами.

— Цирк — это будет, конечно, мой вклад. Вашей задачей, леди, будет организовать прихожанок, чтобы они принесли блюда с крышками, подумали, какие нужны палатки, и продавали билеты.

— Продавали билеты? — переспросила Жасмина.

— Да, мать Марта и я думаем, что за билет в цирк и за обед нужно

брать по двадцать пять долларов, что, надо признать, дорого, но все деньги пойдут приюту. А вы, женщины, можете продавать в палатках все, от выпечки сладких булочек до швейных изделий, что принесет дополнительный доход.

— Это замечательно! — воскликнула Жасмина.

— Да, действительно, — вторила ей сестра Филомена.

Джэард кивнул и заулыбался.

— Я знаю, жителям Натчеза это понравится. Мы попросим каждую семью в городе, которая придет на праздник, взять к себе на этот день одного ребенка из приюта. — Джэард повернулся к старшей монахине: — А это будет прекрасным способом познакомить общество Натчеза с нашими детьми.

— О, Джэард… это было бы так хорошо! — вскричала Жасмина. — Но только что мы будем делать, если не наберем достаточно семей, чтобы они взяли всех девочек? Это будет просто ужасно, если кто-нибудь останется.

И на этот раз у Джэарда уже были готовы ответ и улыбка.

— Так, в приюте всего шестьдесят пять девочек, неужели мы не найдем шестьдесят пять семей, которые хотели бы взять к себе на день ребенка?! Ведь это будет главным событием сезона в Натчезе и никто не захочет остаться в стороне. А если кто-нибудь из детей останется после того, как продадут все билеты, я их возьму к себе, конечно.

На это обе сестры захлопали в ладоши и стали шумно выражать свою благодарность Джэарду. Жасмина была так тронута, что не могла найти слов благодарности. Она опустила глаза, пытаясь сдержать слезы и сосредоточиться на шитье. Вот, Джэард задумал все эти замечательные вещи для приютских детей, а сам не был даже католиком! Она чувствовала себя последней предательницей из-за того, что сомневалась в нем. В этот момент она поняла, что должна обязательно преодолеть свои страхи и как можно быстрее рассеять обвинения Мелиссы.

— Жасмина?

Она подняла глаза и увидела, что Джэард и обе сестры выжидательно смотрят на нее.

— Да? — спросила она его.

— Как ты думаешь, благотворительный праздник будет иметь успех?

Жасмина так расчувствовалась, что едва могла говорить. Наконец она кивнула и с трудом произнесла:

— Я думаю, это будет сенсацией.

И тут же она уколола большой палец иголкой, так как руки у нее дрожали.

— Ой!

Все засмеялись, а Джэард встал, подошел к Жасмине и взял ее за руку, которую она уколола.

— Знаете, леди, вам совершенно ни к чему заниматься этим бесконечным шитьем вручную, — сказал он монахиням. — Я должен купить вам одну из этих новых швейных машин, такую, как у моей тетушки. Как ты думаешь, Жасмина?

Жасмина с восхищением посмотрела на него.

— Я думаю, ты слишком добр.

— Совсем нет, моя дорогая.

Он задумчиво и серьезно смотрел ей в глаза, полные слез, и нежными прикосновениями руки гладил ее пальчик, который она уколола иголкой.