Рецидив

Головачев Василий Васильевич

В одном из зеркал замелькали какие-то мечущиеся фигуры, раздались хлопки, похожие на выстрелы, стук, удары, крики.

Ольге показалось, что в глубине экрана мелькнуло знакомое лицо майора Одинцова.

— Макс?! — прошептала она недоверчиво.

«Птицечеловек» стремительным призраком метнулся к стене зала, произвёл какие-то манипуляции, вернулся к пленнице вооружённый «бластером» (она узнала это оружие) и короткой металлической палкой с заостренным концом, похожей на копьё. Направил острие палки в лицо землянки.

— Клин-кли!

— Засуетился? —

презрительно усмехнулась Ольга. — Сейчас тебя отблагодарят за гостеприимство.

— Клин-кли! — резко прокричал «птицечеловек», ткнув острием копья ей в глаз, так что она едва успела отскочить.

— С ума сошёл, урод?!

— Клин-кли! — Копьё стало снова приближаться к лицу девушки.

— Дрянь! — Ольга вынуждена была отступить и, повинуясь выпадам копья, направилась к лопнувшей стене, в образовавшийся проход.

Перед тем как окунуться в темноту коридора, она кинула взгляд на «саксаул» с двумя десятками зеркал-экранов и успела увидеть, как Максим гонит по коридорам здания псевдолюдей в пятнистом.

Вышли к лифтам.

«Птицечеловек» прочирикал своё «клин-кли», загнал Ольгу в ажурный стакан лифта, влез сам.

Стенки кабины заволокло дымом, лифт провалился вниз, разгоняясь — по ощущениям — до безумной скорости, и почти мгновенно остановился.

— Клин-кли!

— Поняла уже. — Стиснув зубы, по-прежнему полуголая, прижимая ладони к груди, Ольга выбралась из лифта.

Помещение, где стояли колонны лифтов, было треугольным, а его стены походили на терминал банковского сейфа со множеством прямоугольных ячеек, оказавшихся дверцами выдвижных ящиков.

«Птицечеловек» выдвинул один из них, достал коричневый блестящий свёрток, протянул Ольге.

— Такль-че!

— Не возьму! — отказалась она.

— Такль-че! — Галактоид тряхнул свёртком, и тот развернулся в подобие блестящего балахона со множеством чешуй. — Чко!

Остриё копья угрожающе нацелилось ей в глаз.

Она загнала гнев поглубже, взяла балахон, примерила, отвернувшись, попыталась надеть через голову.

Балахон вдруг ожил, сам собой скользнул по плечам вниз, так что она вскрикнула от неожиданности, оказавшись завёрнутой в саван без рукавов и штанин. Больше всего балахон теперь напоминал смирительную рубашку.

Ольга прикусила губу, сверкнула глазами.

— Ну и как я пойду?

«Птицечеловек» коснулся её плеча ладонью.

Балахон затрещал, чешуи на нём встопорщились, превратились в «вороньи перья».

Ольга почувствовала, что может шевелить руками и ногами, невольно посмотрела вниз.

Балахон перестал играть роль смирительной рубашки, жидким слоем обтянув тело и став как бы второй кожей. Ладони и ступни ног при этом тоже оказались покрытыми «перистой тканью», отчего создавалось впечатление, что на руки надели перчатки, а на ноги — гамаши. Но тут уж ничего поделать было нельзя, инопланетный «скафандр» не подчинялся мыслям землянки.

— Клин-кли! — Конвоир ткнул её копьём.

Остриё ткань костюма не пробило, однако ощущение было мерзким, и Ольга подчинилась.

В стене лифтового закутка открылась дверь, в глаза

брызнул ощутимо густой красно-коричневый свет.

Ольга переступила порог помещения и оказалась на песчаной дорожке, ныряющей в глубь угрюмых сине-жёлто-фиолетовых зарослей инопланетного леса.

Толчок в спину заставил её устремиться по дорожке в лес. Через минуту она порадовалась, что конвоир заставил её надеть «скафандр»: температура на острове едва ли доходила до плюс пяти градусов по Цельсию. И дышалось здесь не в пример тяжелее, чем в самом здании, процент кислорода в здешнем воздухе наверняка был меньше, чем в земном.

Она сделала вид, что задыхается, замедлила шаги, надеясь на скорое появление Максима. Сердце встрепенулось при одной только мысли о нём. Майор снова рискнул искать её на другой планете, не считаясь с опасностью, и очень хотелось прижаться к его широкой груди и утонуть в объятиях сильных рук.

— Клин-кли чктли! — прикрикнул «птицечеловек».

— Не могу! — Она зажала рот, опускаясь на корточки. — Нечем дышать!

Остриё копья кольнуло ухо.

Ольга взглядом выразила всё, что думает о спутнике, поднялась, с трудом пошла по тропинке, спотыкаясь на каждом шагу. Тянула время. И считала секунды.

Через пару сотен метров тропинка вынырнула из лесной чащобы, свернула к берегу океана.

В коричнево-фиолетовом небе стали видны звёзды, закрываемые до этого момента нависшим пологом ветвей, и красно-бурый шар светила, поднявшийся над горизонтом и породивший на водной глади дорожку жидкого огня.

Впереди показались скалы, нависшие над береговым откосом, похожие на развалины готического замка.

Впрочем, они и в самом деле представляли собой развалины какого-то строения. Стены древней постройки были сложены из многогранных каменных глыб в рост человека, и для возведения таких циклопических сооружений требовалась масса строителей. Либо антигравитационная техника.

— Хлип-клик! — выкрикнул «птицечеловек», останавливая девушку.

Она послушно замедлила шаг, оглядываясь. Ждать освободителей становилось невмоготу.

«Птицечеловек» скользнул к развалинам, повозился под сохранившейся частью стены, застыл в ступоре. Снова начал производить какие-то манипуляции, метнулся влево, исчез, появился через несколько секунд, стукнул копьём в стену, опять замер, словно прислушивался к чему-то.

— Что, не открывается? — раздался вдруг чей-то негромкий голос, полный насмешки и сарказма.

«Птицечеловек» подскочил, оглянулся, сделал прыжок и взлетел по стене на пятиметровую высоту, замер на уцелевшем карнизе.

— Максим! — прошептала Ольга, заметив в кустах слева от развалин мужскую фигуру. Голова закружилась, и она чуть не потеряла сознание.

Майор выбрался на свободное место, держа в руке знакомую трубку «бластера».

Зашевелились кусты справа от кучи камней, над ними вырос молодой человек, которого Ольга знала под именем Савелия.

И наконец последним появился ещё один знакомый, со снайперской винтовкой в руках. Его Ольга знала как капитана Юлия Брызгалова.