Рефлекс выживания
Шрифт:
Я от удивления раскрыла рот и застыла на месте, совсем как герои бессмертной комедии Гоголя.
— К…ка…к? Так ты… знал обо всём уже давно? — я даже говорить не могла от потрясения. — Но… но как же так? А наши с тобой разногласия? Ты же спорил со мной…
— Успокойся, Сашка, — прервал меня брат, — я же не мог во всеуслышанье объявить: товарищи — господа, а про вас уже знают. Ну, извини, что не развесил по городу объявлений и по телевидению не выступил. Я сам до конца не верил, а вот когда они мне доказательства представили в зелёной папочке, которую вы так преданно
Я обиделась:
— Ну, ты хотя бы мог меня предупредить, что ссоришься со мной в интересах дела.
— Меньше знаешь, крепче спишь, — категорично ответил брат и добавил: — Если бы я поделился с тобой, нас было бы уже трое.
— Почему это? — удивилась я.
Андрей засмеялся:
— А Ленка? Неужели ты о ней забыла?
Я подумала, что и в самом деле: тут же рассказала бы обо всём подруге.
— Зря не поделился, мы бы тебе подыграли. Разве ты до сих пор не понял, что мы — твои друзья.
Брат махнул рукой:
— Да думал, что трепанёте где-нибудь.
Ну, дорогой братец! Что значит «трепанёте»? Между прочим, мы, женщины, в отличие от вас, мужчин, знаем, что говорить, когда, где и с кем. У нас, хоть и бывают иногда длинные языки, но если надо, то мы будем молчать как рыбы. И вы ни за что не заставите нас сболтнуть лишнее, потому что в женщине с древних времен заложено ценное качество — женская мудрость, которая генетически передается нам из поколения в поколение по женской линии. Мужчины же ещё большие трепачи, чем мы.
Однако брату я всего этого не стала объяснять, а просто снисходительно улыбнулась в ответ на его обидные слова.
— Знаешь, что всего обидней? Так это то, что я так доверял Вадиму и Руслану. Да и от Анатолия Ивановича не ожидал. Не могу понять, как они оказались втянутыми во всё это? Чем я им помешал? — Андрей развел руками и вопрошающе посмотрел на меня. Я же, немного подумав, выдала, даже не подозревая об этом, как потом оказалось, правдоподобную версию:
— У них с самого начала был сомнительный бизнес. Да и что-то быстро налоговая сначала их прикрыла, вероятно, по чьей-то наводке, а потом так же быстро отпустила с миром, но не просто так, а опять же за чьи-то вовремя проплаченные деньги. Вот тебе и готовые рабы — исполнители.
— Я даже знаю, кто так постарался, — вставил словечко брат, а я продолжила:
— А может быть, им изначально для открытия бизнеса деньжат подкинули, и они давно в этом синдикате воров и негодяев состояли?
— Звучит правдоподобно, — согласился Андрей, — всё планировалось заранее. Чтобы уничтожить меня, нашу фирму, они всё тщательно продумали. Ловкий ход: превратить друзей во врагов. Только одного я не пойму, — брат почесал затылок, — как Вадим на это пошел? Он так рьяно в зятья набивался? Я давно заметил, что он по тебе сохнет.
— Нет, ты ошибаешься, — возразила я, — он столько раз пытался меня убить. Его мнимая любовь — сплошная игра, видимость.
— А Руслан? — брат задел за живое.
— Давай о нём вообще не будем, хорошо? — попросила я.
Он согласно
Кажется, я давно для себя решила, что о Руслане нужно забыть, но… Странная это штука — сердце. Почему оно сжималось при мысли о нём? Почему продолжало любить? Да и тело ещё помнило его прикосновения, его поцелуи. Как бы я ни уговаривала себя, ничего не получалось. И тогда, собрав волю в кулак, я сказала брату:
— Лёшка сделал мне предложение.
Андрей широко раскрыл глаза:
— Вот как? Ну и?
Я покачала головой:
— Я не знаю, понимаешь, не знаю. Мне нравится Лёшка, с ним легко, хорошо… но я не знаю.
— Ничего, Сашка, вот выберемся отсюда, посмотрим, что это за Лёшка такой. Я как старший брат имею право советовать тебе, хотя ты никогда не прислушивалась ни к чьим советам. Решать тебе. В конце концов, ты тоже достойна счастья, вот как мы с Ангелиной.
— А знаешь, — сказала я брату, — ты правильно сделал, что выбрал её, она и в самом деле — просто супер.
— Да — а — а, — мечтательно протянул он.
— Только вот Юлька никак не сдаётся. Мне кажется, что она по-настоящему тебя любит. Знаешь, мне даже жаль её.
Теперь взмолился брат:
— Давай не будем про Юльку.
Конечно, я прекрасно понимала его. Если душа не лежит, то ничего уже сделать нельзя. К сожалению, в жизни всегда так: когда любят нас, не любим мы. Или наоборот: когда не любят нас, то любим мы. Не просто любим, а жить не можем, места себе не находим, томимся, переживаем, ревнуем. Хотя по большому счету Юлька сама виновата: она уже считала Андрея своей собственностью, пытаясь намертво привязать его к своей юбке. Мужчины же этого страшно не любят, потому что дорожат своей независимостью.
Вспомните, чем занимались они в первобытные времена? Охотились. А что это значит? Их никогда не было дома, то бишь в пещере. Они всё время проводили на свежем воздухе, утоляя свои мужские прихоти. Уйдёт раненько из пещеры на охоту, и, пожалуйста тебе, — вот она, свобода. Да и над ухом никто не жужжит: сделай то или это. А что такое охота? Это не просто желание убить добычу и вкусно поесть, а ещё азарт, соперничество, возможность показать себя, свою силу и ловкость. Короче, они целыми днями только тем и занимались, что выпендривались друг перед другом. Отсюда и рыцарские поединки, дуэли, войны, наконец. Всё то же желание показать себя, завоевать, повергнуть врага.
А бедные женщины, оставшиеся в пещерах? Да с древних времен на нас постоянно сваливалась куча обязанностей. Мы практически никогда не отдыхаем, как мужчины, потому что нам некогда. Мы знаем цену времени, не то, что они. А уж если найдется минуточка, как говорится, скушать «Твикс», так это так, всего лишь минуточка удовольствия. Между прочим, и за неё мы расплачиваемся сполна: «Где ты была? Мы сегодня будем ужинать, в конце концов, или нет?» Вот и приходится нам, женщинам, идти на мелкие хитрости. В принципе, правильно говорится в народе: муж — голова, жена — шея. Испокон веку они сидят на наших шеях. Однако есть у нас всё же преимущество перед ними: куда хочу — туда верчу.