Реформатор
Шрифт:
– Можешь думать сколько угодно, но выбор у тебя всего один, – продолжая улыбаться, сказала принцесса. – Пойдем лучше посмотрим, о чем Нерман говорит с королями Томола и Кманта. Не думаю, что переговоры секретные. Должно быть интересно.
Анелия была очень любопытна. К тому же в свете недавних событий и решений считала себя обязанной быть в курсе происходящего. Она не устремилась сразу же за Нерманом лишь по той причине, что хотела утешить брата, который выглядел не лучшим образом.
Принцесса не ошиблась в том, что встреча королей интересна. Когда она и Меррет прошли
– Теньгант – очень простая игра, твое величество. – Король Кманта потрясал какой-то разлинеенной доской. – Тут всего двенадцать фигур. Каждая ходит своим способом, но ишиб это запомнит очень быстро.
– Твое величество, – вежливо отвечал Нерман, – насколько я понял, на каждый ход ставится монетка. Игру я вижу впервые. Если мне захочется потратить деньги, то выберу для этого другой способ.
– Всего по одному золотому за ход! Небольшая сумма. К тому же твое величество быстро научится.
– Подозреваю, что научусь как раз к тому моменту, когда ставки вырастут до огромных сумм, сравнимых со стоимостью земель, – улыбнулся король Ранига. – Спасибо, но воздержусь.
Раст слегка насупился. Ему настолько не хотелось ничего отдавать Нерману, что он уже извелся, думая над тем, как увильнуть от исполнения договора или хотя бы затянуть его. Михаил подозревал, что ни Кмант, ни Томол не испытывают желания чем-либо делиться. Формально они предоставили ему несколько провинций, но, похоже, ему придется силой устанавливать над ними свою власть. Вряд ли Томол или Кмант шевельнут хоть пальцем, чтобы облегчить его задачу. Так поступил правитель Франции с Генрихом Наваррским. Тому приходилось штурмом брать города, входящие в приданое его жены.
– Ваши величества почтят своим присутствием Парм? – спросил король Ранига, не позволяя Расту больше вставить ни слова по поводу игры.
– К сожалению, у нас неотложные дела, – ответил король Кманта за себя и своего союзника. – Эта кампания дорого обошлась. Придется улаживать внутренние проблемы.
На самом деле это был лишь предлог не появляться там. Конечно, Раст понимал, что, расставаясь с Нерманом, он расстается со своими землями. Но показаться в столице неприятеля, когда тот празднует победу, было выше его сил. К тому же ему не хотелось давать никакого повода Фегриду заподозрить Кмант и Томол в переговорах с Ранигом насчет военного союза. Он очень надеялся на то, что Фегрид поставит на место начавшего набирать силу соседа.
Отказ был только на руку Михаилу. И Раст, и Гношт ему уже порядком надоели из-за бесконечных сетований на судьбу и прозрачных намеков на отсрочку исполнения договора. Но выгнать-то он их не мог! Это было бы невежливо и неблагородно. Хотя очень хотелось провести нормально церемонию награждения, отметить победу и заняться наконец действительно важными делами. Амулетами например.
– Ну
И Гношт, и Раст сделали вид, что только что заметили подошедших Меррета и Анелию. Коротко поклонившись сначала Нерману, а потом и его союзникам, они удалились. Эльфы вызывали у них неприязненное чувство. Хотя король Томола, известный ловелас, поворачиваясь, бросал на принцессу заинтересованные взгляды. Разумеется, она привлекала его внимание не как политик.
Гношт и Раст отбыли через час. Нерман проводил их до края селения, но не в одиночестве, а заботясь о декорациях. По его правую руку находился Меррет, по левую – Анелия. Троица демонстрировала прочность союза, и это достигло цели. Короли Томола и Кманта уезжали с удивительно мрачными лицами.
Когда они скрылись из виду, Михаил, прежде молчавший, повернулся к королю эльфов.
– Ну что, твое величество? – спросил он. – Каково будет решение?
– Все еще думаю, твое величество, – вежливо ответил тот.
– Конечно. Время есть. Я вот что хотел спросить. Признаться, этот вопрос меня очень беспокоит. Если у человека и эльфа появляется потомство, то к кому оно ближе? Будет ли, допустим, мальчик нуждаться в араине?
Волнение короля Ранига было понятно. Если он женится на Анелии и у них появятся дети, то ему хотелось знать, на кого они будут похожи.
– Ближе к людям, – объяснил Меррет. – Поэтому мы не очень любим смешанные браки. Наши черты теряются.
– Да. Понимаю вас. Получается, что вы – последний оплот расы. Это нужно беречь.
Михаила очень интересовала странность, связанная с классификацией эльфов. Очевидно, они относились к виду «человек разумный», представляя собой лишь одну из человеческих рас. Хотя и очень необычную. Но эльфы любили подчеркивать, что они – не люди. Король Ранига дал себе слово потом все тщательно классифицировать и вынести свои труды для ознакомления публике. Ему не нравилась путаница в любой области. Люди должны быть людьми, даже если они – эльфы.
– Мы – не последний оплот, – неожиданно ответил Меррет. – Кроме нас, западных эльфов, есть еще восточные.
Это явилось для Михаила открытием. Почему-то ему казалось, что его союзники – последние эльфы.
– А восточных много? – тут же поинтересовался он.
– Гораздо больше, чем нас. Они в лучшем положении. У них есть острова. Фангерские острова. С материком общаются ограниченно, да и вообще ведут очень уединенную жизнь. Нападения им не страшны – у них хороший флот. Так что они живут лучше, чем мы.
Информация требовала немедленного уточнения. Помимо того что король Ранига хотел знать все о своих союзниках, ему было еще любопытно узнать кое-что и о далеких землях. Ему не хотелось жить в дремучем захолустье. Поэтому выход к морю был очень важен.
– Как получилось, что вы разделились? Когда-то ведь вы были единым народом, не так ли? – Это была самая первая мысль, которая пришла Михаилу в голову: если в двух разных местах существует одна и та же раса, значит, она должна иметь общее начало.