Реформы и реформаторы

Мережковский Дмитрий Сергеевич

Собственно, об этом и пишет Мережковский, заставляя своих героев – царевича Алексея и его собеседника Езопку – размышлять о том, что «та Европа, которую вводил Петр в Россию – цифирь, навигация, фортификация, – еще не вся Европа и даже не самое главное в ней; что у настоящей Европы есть высшая правда, которой царь не знает. А без этой правды, со всеми науками, вместо старого московского варварства будет лишь новое петербургское хамство». Впрочем, не случайно этот эпизод романа заканчивается обращенными к Езопке неожиданно мудрыми словами Ефросиньи: «Что же здешнюю вольность хвалишь, так не вороньему клюву рябину клевать. Дай вам волю – совсем измотаетесь. Как же вас, дураков, не учить палкою, коли добром не хотите?»

Справедливости ради, надо заметить, что вряд ли стоит совсем уж отказывать Петру I в понимании значения гражданских свобод. Одно из первых нововведений, осуществленных

им после возвращения в 1698 г. из Великого посольства, было преобразование управления городами, выделенного им в особую отрасль административного руководства и основанного в значительной мере на принципах самоуправления. Судьба этого нововведения чрезвычайно показательна. Городское самоуправление было в значительной степени мнимым, его основные функции сводились к исполнению фискальных обязанностей в отношении государства, а горожане зачастую смотрели на необходимость занимать выборные должности как на тяжкую повинность. Но постепенно взгляды людей менялись, и, когда в последней четверти XVIII столетия Екатерина II расширила функции самоуправления, это достаточно быстро дало свои плоды в виде появления структурированных городских обществ, развития городских культурных центров и пр. Но в том-то и дело, что на это требовалось время, что привыкание к свободе и приобретение умения ею пользоваться не происходит сразу, а Петру нужны были быстрые и осязаемые результаты.

Уже в постсоветское время взгляды на проблему крепостного права, а значит и на проблему несвободы, подверглись определенной ревизии. Крепостничество стали рассматривать как воплощение традиционных, патриархальных отношений в неиспорченном западным влиянием русском обществе допетровского образца, как благостное единение взаимных обязательств власти и народа. С гораздо менее эмоциональной и более научно обоснованной точки зрения возникновение и длительное сохранение крепостничества связано с природно-климатическим фактором, т. е. с неблагоприятными условиями ведения сельского хозяйства. Сторонники такой позиции видят в крепостничестве не только жестокую форму эксплуатации, но и систему «выживания на основе отношений патернализма в неблагоприятных условиях жизни российского социума» [97] . Наконец, довольно широкое распространение получила точка зрения, согласно которой само русское крестьянство ни экономически, ни морально не было готово к освобождению, и если бы это случилось, то вся экономика страны рухнула бы.

97

Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998. С. 561.

Опровергать первую из названных точек зрения бессмысленно, поскольку речь тут идет об убеждениях, о вере и в конечном счете о вкусах. Вторая позиция в силу свой научной обоснованности может быть предметом дискуссии. Так, небесспорными представляются сравнение климата Европейской России с климатическими условиями других стран и делаемые на этой основе выводы об исключительно неблагоприятных условиях хозяйствования в нашей стране. Если бы это было так, то Россия в лучшем случае могла бы лишь прокормить самое себя, но не стала бы на рубеже XIX – XX вв. снабжать хлебом всю Европу. Но главное, за подходом, основанным на признании главенствующей роли природно-климатического фактора в русской истории, просматривается не только весьма убедительное в ряде случаев объяснение многих ее явлений, но и все то же представление об отсутствии у человека свободного выбора.

Наконец, третья точка зрения также имеет свои основания, только непонятно, как определить, чем измерить готовность человека к свободе? Собственно, вопрос о том, что чему должно предшествовать – свобода просвещению или просвещение свободе, – это вопрос, широко дебатировавшийся и в XVIIIв., когда многие были убеждены, что если крестьян освободить, то они попросту разбегутся, и на рубеже XX – XXI вв., когда оказалось, что далеко не все в состоянии цивилизованно воспользоваться нежданно-негаданно свалившейся на их головы свободой. Впрочем, понятно, что длительное сохранение в России крепостного права никак не способствовало подготовке русского крестьянства к освобождению, но, напротив, закрепляло в его сознании и мировосприятии означенные выше черты.

citeОднако отмечены и попытки современных историков преуменьшить значение крепостничества, в особенности когда речь идет о проблемах становления в России гражданского общества: «Современное (гражданское)

общество выходцев из Европы в США без всяких моральных проблем триста лет использовало рабство, считаясь при этом идеалом демократии (но в то же время с Запада осыпали проклятиями “деспотическую Россию” за крепостное право, просуществовавшее очень недолго, и лишь в центральных областях)» [98] . Детальный разбор этого утверждения выходит, конечно, за рамки нашей темы и лишь то, что эта фраза являет собой яркий пример откровенной подтасовки фактов истории, заставляет остановиться на ней чуть подробнее. Начнем с того, что «современное (гражданское) общество» на территории США в XVIII, XIX, XX вв. и в начале XXI в. – это абсолютно разные общества и «гражданским» общество, например, XIX в. может считаться только в критериях этого столетия, но никак не ХХ в., а уж кто считал или считает американское общество XVIII или XIX в. «идеалом демократии», и вовсе загадка.

98

Кара-Мурза С. Г. Советская цивилизация. Т. 1. // Электронный ресурс: Kara-Murza.ru/books/sc_a/sc_a76.htm. Посл. посещ. 17.01.2006.

citeВозникновение рабства на территории США относится к 1619 г., когда в колонию Джеймстаун в Вирджинии были привезены первые чернокожие рабы. К концу XVII в. число рабов достигло примерно 6000 человек, и лишь следующее столетие стало веком подлинного расцвета рабства, когда в Америке было около 170 000 рабов. Но уже к 1830 г. рабство было отменено в большинстве северных штатов, а в 1865 г. – и во всей стране. Таким образом, существовало оно не 300 лет, а по меньшей мере на полвека меньше, причем, надо полагать, что, если бы при этом не существовало «моральных проблем», не было бы и Гражданской войны, а Авраам Линкольн не был бы до сих пор для американцев самым почитаемым президентом.

citeВ России же крепостное право вводилось постепенно, начиная с XIV в. и было юридически оформлено в конце XVI в. Просуществовав, таким образом, несколько дольше, чем рабство в США, отменено крепостное право было на четыре года раньше, чем рабство в Америке. На Русском Севере и в Сибири крепостное право почти не практиковалось, но оно существовало не только в «центральных областях», а и в присоединенной Петром I в ходе Северной войны Прибалтике, с конца XVIII в. – на Украине и вошедших в состав империи после разделов Польши землях Белоруссии и Литвы.

К сказанному стоит добавить, что сохранение Петром I крепостнических основ социальных отношений, блокировавших социальную и географическую мобильность населения, являлось серьезным препятствием и на пути еще одного важного процесса, без которого невозможен реальный переход к современному обществу, – урбанизации. Вот почему некоторые исследователи русской городской культуры утверждают, что в России, за редкими исключениями (к ним относят как раз Санкт-Петербург), никогда не было настоящих городов, а значит, очень медленно развивались городская культура и свойственное ей сознание [99] .

99

См.: Глазычев В. Л. В поисках утерянного города // Знание – сила. 1995. № 2; Он же. Город России на пороге урбанизации // Город как социокультурное явление исторического процесса. М., 1995.

Но вернемся к Петровским реформам и роману Мережковского. Один из главных мотивов произведения связан с судьбой Православной церкви в России и проблемой веры. Церковная реформа Петра I, как ее обычно называют, являлась неотъемлемой частью общей реформы Российского государства. Ее основной смысл – в лишении института Церкви самостоятельной роли, подчинении его государству, превращении в составную часть государственного аппарата и придании ему функций одного из инструментов проведения государственной политики. С этой целью Петр прежде всего ликвидировал патриаршество, заменив его Духовной коллегией – Святейшим синодом во главе с обер-прокурором – назначаемым царем светским чиновником. Хотя это преобразование и было весьма радикальным, оно являлось логическим продолжением той тенденции во взаимоотношениях Церкви и государства, которая наметилась еще в предшествующий период и окончательно определилась во время конфликта царя Алексея Михайловича с патриархом Никоном.