Реглан для братвы
Шрифт:
Чуткое ухо Михаила почему-то услышало в реплике гостя Северной столицы двойное «s», полностью изменившее смысл высказывания.
Ортопед мгновенно озверел и с воплем «What?! I’m ass king?!» [176] швырнул нетяжелого бельгийца сначала через стол, а затем от души припечатал того об стену...
Рыбаков проводил
176
Что?! Я – король жоп?! (англ.)
– Оказывается, в фонд Лиходеюшке деньги с наркоты тоже сбрасывались, – подошедший к Денису Циолковский чиркнул спичкой, раскуривая причудливо изогнутую трубку. – Совсем, блин, страх потеряли...
– А на фига ему бабульки от дурдилеров?
– На проплату мусорских разводок, – рыкнул Королев. – Он у них типа посредника. Лавэ передавал и сообщал, кого из конкурентов загасить... И швец, блин, и жнец, и на тарифах игрец.
– Да уж...
– И не говори, – суровый, но справедливый Циолковский глубоко затянулся. – Братаны ему предъяву на два лимона вставили. Сейчас доверенности подписывает.
– С наших израильских друзей два лимона, столько же с Лиходея, итого – четыре, – улыбнулся Рыбаков. – Месяц прошел не зря. Только вы его не отпускайте, пока мы капусту не получим.
– Разумеется, – кивнул Андрей. – Посидит, блин, в подвале суток трое...
– В связи с этими фондами у меня появились кое-какие идеи, – сообщил Денис. – Неплохо бы и нам эту тему окучить.
– Да мы, блин, завсегда... Ты только скажи, – уверенный в завтрашнем дне Циолковский расправил саженные плечи.
ЭПИЛОГ
В напоенном прохладным кондиционированном воздухе холле банка «Товарищество братьев Кляйн» изображавшему порученца гендиректора «Питер-Энерго» Рыбакову и сопровождавшим его «бодигардам» Садисту и Горынычу
Левашов с Колесниковым тут же продолжили увлекательную беседу о тонкостях взаимоотношений правильных пацанов с органами государственной власти, начатую еще в «кадиллаке» Садиста, а Денис отправился рассматривать венецианские и каннские пейзажи, коими были увешаны стены.
Акварельные рисунки были хороши.
Рыбаков настолько увлекся, что не заметил выскользнувшую из двери приемной управляющего низкорослую неопрятную женщину в бурой кофте, прижимавшую к обширной груди пачку каких-то документов, и едва не сбил ее с ног, делая шаг к очередной картине.
– Осторожней! – прошипела дамочка и толкнула Дениса плечом.
– Извините, – смутился Рыбаков и сделал шаг в сторону, освобождая проход.
– Совсем перед собой не смотрят! – женщина презрительно скривилась и уставилась на Дениса маленькими выпученными глазками. – Как ваша фамилия?
– А зачем вам? – удивился Рыбаков, пытаясь вспомнить, где он уже видел эту скандальную особу.
– Я скажу, чтобы вас отсюда уволили! – разошлась дамочка. – Ишь, набрали охрану! Жену представителя президента ни в грош не ставят!
Денис наконец понял, что поимел весьма сомнительную честь столкнуться лицом к лицу с главной редакторшей питерской многотиражки «Час треф» и, по совместительству, супругой экс-генерала ФСБ по кличке Тапирчик Эммой Чаплиной, и язвительно ухмыльнулся:
– А я не охранник.
Чаплина обескураженно фыркнула и засеменила к выходу.
Рыбаков поправил очки в тонкой золоченой оправе и шагнул к пейзажу с изображением дворца дожей, прикидывая, что могла делать жена полномочного представителя российского Президента в банке, где держали свои вклады главные питерские чиновные воры, большинство крупных наркоторговцев и сутенеров и милицейское начальство.
Вывод напрашивался сам собой.