Регрессия. Исповедь колдуна
Шрифт:
– Ты за дебила меня не считай! Я и вдарить могу! – Перед носом замаячил мясистый кулак.
Я набрал побольше воздуха, протяжно выдохнул и скороговоркой произнес:
– Ты ничего не видел и всех убедишь, что я решил сам. Ты понял?
Витек лишь на минуту замешкался, но взгляд его мгновенно прояснился, и он с уверенностью ответил:
– И как ты, урод, вдруг матику выучил? Репетитор что ли? – Махнув рукой, он удалился прочь, изредка потряхивая головой.
Работает! Это работает! В тот момент я осознал свою безграничную силу – я могу заставить кого угодно служить и подчиняться! Могу превратить врагов в друзей и наоборот.
В тот день я надолго задержался на качелях в дальней части участка, где с детства чувствовал себя на своем месте. Обратившись лицом к лесу, я размышлял о себе, о жизни, о своей силе. Это было моя обитель раздумий, сожалений и принятия решений. Некоторым из них предстояло стать роковыми.
– Покажи, как я стал колдуном, – попросил я вслух.
– Иоганн, ты помнишь это наизусть! Я столько раз показывал… – проскрипело у меня в голове.
– Ну покажи, – совсем по-детски заупрямился я.
– Раньше этот ритуал казался тебе страшным, – усмехнулся учитель.
– Больше не кажется.
***
Настоящим колдуном я стал незадолго до своих тринадцати лет. Учитель давал мне кров над головой, еду и ценные знания. Познакомил с грамотой, рассказывал о разных заклинаниях и их природе, учил выбирать нужные травы для обрядов и правильно их заговаривать. Каждая трава, обладающая магическими свойствами, могла служить как свету, так и тьме. Будет она врачевать или убивать, решал колдун. Мы никого не лечили, не спасали невинных, не принимали роды – мы мстили обидчикам, помогали убирать с пути конкурентов и возвыситься. За все это учитель требовал плату, но вовсе не деньги, их он считал ниже своего достоинства и пользовался только в крайних случаях. Ему платили жизненной силой, поддерживающей его ветхую старческую плоть. Но он жаждал глаза, которые никто не мог ему вернуть полностью. Однажды он обмолвился, как обменял зрение на какую-то очень важную способность, о которой больше не сказал ни слова.
В тот день он разбудил меня до первых петухов. Жаркая летняя ночь приносила раскаленный уличный воздух сквозь раскрытые ставни, и свободная рубаха липла к потному телу. Колдун навис надо мной и сказал лишь одно слово: «Пойдем». Я не спрашивал, куда и зачем. Покорно оделся и вышел на спящую улицу. Мы недолго петляли узкими улочками и шмыгнули в отворенную дверь. Меня всегда поражала способность учителя ориентироваться без глаз – что-то иное вело его к цели.
Комната, куда мы попали, почти ничем не отличалась о той, где мы жили сейчас. Если бы не рассыпанная в форме круга на полу соль, в количестве, за которое можно было отдать целое состояние, в ней вообще не было бы ничего примечательного. Я удивленно посмотрел на учителя, и он почувствовал мой взгляд кожей.
– Теперь я буду жить здесь, – проскрипел он.
– А я?
– Ты останешься на прежнем месте.
– Но почему?
– Незачем двум колдунам жить вместе. К тому же, скоро ты и сам захочешь уединения.
– Но ведь я еще не совсем колдун… Вы же говорили… – И тут я все понял.
– Ты уже готов, Иоганн. Сегодня ты станешь настоящим колдуном. Я поделюсь с тобой своей силой, которая будет расти и развиваться в тебе, даруя власть и изменяя твою душу.
По телу пробежала дрожь – я так долго ждал этого момента, предвкушал, как смогу делать все то, что показывал учитель, буду читать древние
Но теперь вместо сладостного предвкушения я ощущал лишь животный страх – ведь это не так просто. Да, учитель говорил, что я – особенный, талантливый, способный, но не хватало во мне одного единственного элемента – частички его души, пропитанной тьмой, вместе с которой ко мне перейдет настоящая сила.
– Мне будет больно? – Я трусливо поднял глаза на наставника.
– Не слишком. – По морщинистому лицу скользнула тень усмешки.
Я разулся и с опаской ступил в центр соляного круга. Учитель на каком-то своем уровне, гораздо глубже зрения, следил за каждым моим шагом. Я неловко переминался с ноги на ногу и чего-то ждал – мы не раз обсуждали окончательное мое становление как колдуна, но ни разу я так и не рискнул спросить прямо, что же меня ждет.
Он развел руки и запрокинул голову – тусклое помещение осветилось вдруг вспыхнувшими свечами. Они были повсюду – на столе, вдоль стен, на крышке сундука и вокруг очага, и как я их не заметил сразу? Про себя я мелочно отметил, что этот ритуал слишком дорогой и, видимо, очень важный, раз учитель не пожалел денег на такую подготовку.
Огненные отблески плясали на стенах и потолке, подсвечивая копоть на каменной кладке и общую обветшалость помещения. Я словно прозрел – не заметил я сначала и кипенно-белых черепов животных, вперивших в меня черные провалы глазниц, теперь же я поежился, уловив их немой укор. Они словно шептали: «Зачем? Неужели ты хочешь стать таким же?» Но что я мог ответить – разве у меня был выбор?
В следующую секунду учитель соединил руки над головой с громким хлопком и принялся шептать заклинание, которое я никогда прежде не слышал, и по телу побежали мурашки страха и предвкушения. Еще мгновение мне казалось, что ничего не происходит. Но лишь мгновение.
Мое тело вдруг напряглось и неестественно раскинуло руки – мне оно больше не принадлежало. Меня словно распяли – я не мог двигаться, прерывисто и хрипло дышал, ощущая, как тело пригвоздило к полу невидимой громадой. Соляной круг полыхнул синим пламенем, скрыв учителя взмывающими вверх языками – я лишь слышал хриплые тихие слова, каждое из которых проникало в сердце, разрывая плоть и подбираясь к еще чистой душе.
В груди появилось жжение. Похожее сначала на зуд грязной плоти, оно становилось все сильнее и совсем скоро переродилось в пламя, пожирающее саму мою суть. Не в силах пошевелиться, я ощущал, как горящее сердце с каждым ударом проталкивает огонь по венам. Пламя из солнечного сплетения распространилось сначала по всей груди, а затем охватило руки, ноги, а позже и голову. Я мечтал потерять сознание или умереть, чтобы не чувствовать раздирающей на части боли, или хотя бы закричать в поисках облегчения. Но не мог. Он не позволял мне. Я безвольно смотрел на огонь – внутри и снаружи, весь мир для меня превратился в смертельный костер. Когда пламя вырвалось из моего тела, напитываясь воздухом, и на ладонях расцвели костерки, я надеялся, что сейчас все закончится – не может человек вынести сожжение заживо. Но все только начиналось.
Конец ознакомительного фрагмента.