Регулюм
Шрифт:
Дарья покачала головой, увенчанной короной из волос, в которую она превратила свою роскошную косу.
– Не смогу, меня не отпустят.
– Если я попрошу, отпустят.
– Зачем? Куда ты хочешь поехать?
– В загс, – пожал плечами Стас.
Глаза девушки раскрылись шире, в них сквозь недоверие и печаль вспыхнули искры изумления и радости.
– Ты… серьезно?!
– Еще как, – небрежно сказал Стас. – Будь готова к трем часам, я за тобой заеду.
Он сунул в окошко руку, погладил вздрогнувшие пальцы девушки, уловил ответное касание и направился к выходу из зала,
– Господин Панов?
– Да, я, – остановился Стас.
– Пройдемте со мной.
– А в чем дело? – озадаченно посмотрел он на незнакомку. – Вы кто?
Женщина достала из сумочки красную книжечку с вытесненным на ней двуглавым золотым орлом, махнула ею перед носом Стаса и упрятала обратно.
– Я следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры.
– Ну и что? Меня обвиняют в криминале?
– Вы находились вечером седьмого сентября на мосту через железнодорожные пути возле станции «Авиамоторная»?
Станислав снова вспомнил встречу с двумя незнакомцами в странных плащах, в душе невольно шевельнулся страх.
– Н-не помню. А в чем все-таки дело?
Из вестибюля выглянул штатный сотрудник секьюрити банка, знавший Панова, направился к разговаривающим. Женщина – следователь Генпрокуратуры оглянулась на него, бросила Стасу сквозь зубы:
– Постарайтесь припомнить точное время, когда вы ехали через этот мост.
– Ну-у… где-то около одиннадцати часов, – пробормотал сбитый с толку Панов. – Задержался на работе и… да в чем дело, в конце концов?!
– Проблемы, Станислав Кириллович? – подошел охранник.
– Спасибо, – сказала женщина и, не глядя на парня, пошла к выходу из зала.
Мужчины молча смотрели ей вслед.
– Кто это? – поинтересовался охранник.
– Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры.
– Ух ты! – усмехнулся охранник. – Важная дама. Неужели издательство «Дар» попало в поле зрения Генпрокуратуры? Признавайтесь, что вы там напечатали?
– Мы много чего печатаем, – пробормотал Стас. – Только интерес у следователя другой…
Он оглянулся, махнул рукой наблюдавшей за ним из окошка кассы Дарье и направился на второй этаж здания, где его ждал президент банка. Дама из прокуратуры ему не понравилась, как и ее неожиданный интерес к происшествию на мосту. Генеральная прокуратура пустяками не занималась, и если следователям стало известно, что вечером седьмого сентября Панов ехал по автостраде через железнодорожные пути в районе «Авиамоторной», следовательно, там что-то произошло. Что-то серьезное, помимо контакта Станислава с двумя мужчинами необычного вида, со стреляющими молниями кулаками.
В банке Стас задержался ненадолго, молодой президент «Москредита» решал все вопросы быстро и оперативно, как и сам Панов, и даже согласился отпустить Дарью с работы, узнав причину, по какой его клиент просил отпустить работницу. После этого Стас помчался в издательство, а оттуда – за цветами на рынок, чувствуя, как в душе растет ожидание каких-то перемен
В себя он пришел только на второй день после автокатастрофы. Сосед по палате потом сообщил, что корпус машины Стаса пришлось разрезать, чтобы вытащить его из кабины: дверцы так деформировались от бокового удара, что открыть их оказалось невозможно. Однако Станислава спасла воздушная подушка, предохранившая грудную клетку от переломов ребер и лицо от порезов, и сравнительно небольшая скорость движения на повороте, и все же прогнувшаяся крыша кабины едва не раздавила ему голову (врач сказал, что разошлись швы черепа), что и послужило причиной суточного шока и беспамятства. И тем не менее Стас выжил.
На третий день он стал понимать, что находится в реанимации. На четвертый узнал маму. На пятый ему разрешили принять делегацию сотрудников издательства, искренне переживавших за здоровье своего директора, а вечером четырнадцатого сентября Стас дождался прихода мамы и спросил, не звонила ли Дарья.
– Не знаешь, почему она не приходит? – добавил он. – Может быть, уехала куда-нибудь в командировку?
– Какая Дарья? – удивилась Зоя Николаевна.
– То есть как это – какая Дарья? – ошеломленно уставился на мать Станислав. – Шутишь, мам?
Лицо Зои Николаевны отразило недоумение и опасение:
– Что с тобой, сынок? О какой Дарье ты говоришь?
– Брось разыгрывать, ма, – досадливо поморщился Стас. – Ты мне плешь проела, уговаривая жениться на ней. Между прочим, я сделал ей предложение и перед аварией хотел везти в загс. Неужели она не знает, что я в больнице?
Мама с тревогой заглянула в глаза сына, лежащего с перебинтованной головой и руками, которые порезало осколками стекла.
– Это, наверное, последствия травмы, сынок. Никакой Дарьи я не знаю, ты меня никогда с ней не знакомил и ничего о ней не рассказывал. Может быть, ты имеешь в виду Сашу? Помнишь, я как-то видела ее у тебя?
– Какую Сашу? – нахмурился Стас. – У меня отродясь знакомых Саш не было. Перестань прикидываться, мам! Может, с Дарьей что-нибудь случилось, а ты не хочешь говорить? – Он приподнялся на локтях, и тотчас же раздался звонок медрегистратора, анализирующего состояние пациента.
В палату заглянула медсестра.
– Лежи, лежи, – испуганно проговорила мама, укладывая сына на кровать. – Все образуется, не волнуйся. Ты получил сотрясение мозга, вот и мнится, будто был знаком с какой-то Дарьей.