Реинкарнация Тьмы
Шрифт:
— А может, я придумаю для нее кое-что получше смерти. Будет следующие двести лет вылизывать мне обувь. А может и еще что.
Он заглянул мне в глаза и я осознал — не шутит.
— Все понял? — уточнил упырь.
Я мог только кивнуть.
Он брезгливо отбросил меня прочь, я ударился об асфальт, перекатился через спину. Вампир уже закинул девушку в мехмобиль, сам запрыгнул следом. Секунда — и машина сорвалась с места.
Я бросился следом, развивая всю доступную мне скорость. Конечно, я не мог догнать
Вот теперь канцлер Рино был в ярости. Он кричал, матерился, проклинал. Ходил по кабинету, пиная мебель ногами.
Я сидел молча, давая ему выпустить пар. Со спокойным выражением лица выслушал его веское мнение о себе лично, своей команде, о телохранителях дочери, жандармах и жандармерии в целом. Потом канцлер прошелся по всей Республике, красочным языком расписывая мне, кто там и кого должен полюбить в особо извращенной форме, а чьих матушек он хотел бы повертеть кое на чем самолично. И, наконец, он перешел к перечислению заслуг всех демонов и богов, закончив хвалой, в кавычках, Единому.
Рино выдохся и, обессилев, упал в свое кресло. Я понял, что теперь можно перейти к конструктивному диалогу.
— Мне нужен этот вампир, Вернер или как его там.
— Невозможно, — простонал канцлер.
— Что значит «невозможно»? — я удивленно уставился на Рино, — Других вариантов нет! Только взаимовыгодный обмен! Пытаться захватить упыря — это игра в рулетку, с заведомо проигрышными шансами! Его-то, мы, может, и убьем, но Розу не спасем наверняка.
— Я бы с радостью отдал тебе этого Вернера, да и всех других упырей в придачу! Но его нет! Он мертв!
Я разочарованно закрыл лицо руками.
— Вы что там, с ума посходили, убивать свидетелей? — теперь уже я повысил голос.
— Никто его пальцем не тронул, — устало пояснил Рино, — Вампир убил сам себя, когда понял, что его заставят говорить. Упыри умеют это делать, просто закрывают глаза, чуть сосредотачиваются — и все, труп. Дознаватели ничего не успели предпринять.
— Т-а-а-а-к... — шансы на вызволение девушки живой упали ниже плинтуса.
— Послушай, Глеб...
Я взглянул на канцлера и увидел, что это просто стареющий усталый человек, находящийся на грани отчаяния.
— ...Используй любые ресурсы, бери столько жандармов, сколько нужно. Привлекай спец-гвардию, ополчение, пожарных, любые службы. Экспроприируй, воруй, убивай. Но верни мне дочь живой!
Он все понимал не хуже меня. Осознавал, что шансы минимальны. Но в глубине глаз отца теплился крошечный огонек надежды.
— Если ты ее спасешь, я буду тебе обязан по гроб жизни. Мы встретимся вновь и я пересмотрю свое отношение к вундертим. Можешь рассчитывать на мою полную лояльность.
Рино помассировал виски, с силой потер лоб.
— Но если она умрет... Боюсь, это будет твое последнее
Мехмобиль мчался по вечернему Берлину, нарушая все мыслимые правила. Мигалка и две машины сопровождения позволяли такие вольности. По моему указанию во все стороны города разлетелись похожие экипажи, собирая нужных мне людей.
У меня было несколько минут на размышления, пока водитель не доставил меня на место — к дому Химика. Очень надеюсь, он не ушел погулять.
Эх, Григорий. Загнул ты, конечно, про закон рычага. Все сказал правильно, только забыл упомянуть, что рычаг работает в обе стороны. Ты дергаешь со своего края, но и с другого конца кто-то может приложить усилие, заставив тебя реагировать.
Хотел получить рычаг воздействия на канцлера — пожалуйста, как на блюдечке. Только вот оказалось, что и на меня он точно также прекрасно воздействует. Не зря вампир выкрал именно Розу — чтобы, значит, у меня была личная заинтересованность.
А теперь что? Теперь я готов отдать за нее жизнь.
Обыграть вампира на его условиях невозможно. Окружить целое поле — нереально, для этого пришлось бы вводить войска. И незамеченными такие маневры не останутся. Снайпер? Не сработает, расстояние слишком велико. Да и вампира так просто, одним выстрелом, не завалить. Остается только схватка, один на один, хитрость на хитрость, сила на силу, ненависть против ненависти.
Мехмобиль с визгом затормозил, я стрелой взлетел по лестнице к квартире Григория, заколотил в дверь. Он открыл почти сразу, серьезный, сосредоточенный.
— Что стряслось?
— Быстро, собирайся! По пути все расскажу! — я бросал короткие фразы, сберегая дыхание, — И возьми зелья!
— Какие?
— Все, какие можно! И то, особое, тоже!
Григорий притормозил сборы, повернулся ко мне с мрачным видом.
— Нельзя, Глеб! Это же зелье последнего шанса! Второй раз за такой короткий промежуток времени! Ты еще с того случая не отошел. Оно тебя точно убьет! Выпьет всю жизнь досуха.
Я просто смотрел ему в глаза, не мигая и не отводя взор.
— Ты рехнулся?! — взревел Химик, — Сдохнуть захотел?!
Я не дрогнул, даже бровью не повел. И он сдался. Отвернулся, поникнув плечами.
— Ты точно рехнулся... — констатировал Григорий, продолжая собирать свои склянки в походную сумку.
И снова безумная гонка через город, мехмобиль летящий над дорогой, не обращая внимания на других участников движения. Путь до Марцанова поля занял у нас минут двадцать, времени до часа «икс» оставалось уже в обрез.
Я больше не утруждал себя бесполезными раздумьями и самокопанием. Вводил Григория в курс дела и глядел в окно машины, на вечерний город, как в последний раз.