Река моя колыбельная...
Шрифт:
Носатый достал из кармана самовольную финку и сказал:
— Щас, длинный, щас я об твои ребрышки финочку поточу, а то притупилася…
Он подошел вплотную к Амиру и приставил финку к его животу:
— Сядь, длинный, на место и держи парус по ветру, а то в животе дырку сделаю.
Бледный Амир недоуменно проговорил:
— Вот чокнутый! Мы же вас как людей взяли, а вы?..
В этот момент Дарига метнулась к шатру.
— Мухомор! — хрипло крикнул бородач. Конопатый бросился за девочкой. Но Дарига уже успела юркнуть
— Ой, мама!
Из шатра, выставив перед собой ружье, вышла Дарнга и, диковато сверкая глазами, пошла прямо на конопатого. Тот, вскочив, сиганул через мешки и спрятался за мачтой.
Смятение охватило всех разом. Вдруг Амир резко оттолкнул от себя носатого, и тот кувыркнулся через фашины за борт.
Бородач медленно привстал.
Амир поднял тяжелую кувалду и замахнулся ею на конопатого.
— Ты что, ты что? Я тя трогал, да? — пролепетал конопатый.
— А ну, кончай фокус! — звенящим голосом приказал Амир. — Иди, развяжи брата!
Испуганно повинуясь, конопатый подошел к Мухтару и неуверенно взялся за веревки. Бородач кашлянул. Конопатый заморгал на него глазами.
С реки доносилась визгливая ругань носатого:
— Мухомор, падла! Дрогнул, сука! Ну, попадись мне, я те уши обрежу!
Конопатый оскорбленно шмыгнул носом и вдруг решительно заговорил, глядя на бородача:
— Я знаю. Вы теперь все на меня повалите. А я, может, и не хотел с вами соль воровать? Ты меня спросил, да? Спросил, да? Вот и и не спрошу… Возьму и развяжу. Чо сделаешь? Нас четверо и ружье. А ты один. Я знаю, у тебя и финки нет! Ты все чужими руками гребешь. Нашел ослов… Вон плавает один. А я не хочу. Вот!
Конопатый выхватил нож и стал резать веревки. В два прыжка бородач оказался возле конопатого, мгновенно вывернул ему руку с ножом, поднял за веревки Мухтара и, загораживаясь им, пошел на Амира и Даригу. Продвигаясь, бородач подхватил с нола нож и, приставив его к горлу Мухтара, хрипло сказал, глядя лешачьими глазами в глаза Амира:
— Если эта дурочка не уберет ружье, то я полосну горло твоему братику. Считаю до пяти… пусть кладет ружье вон на тот мешок. Тогда я никого не трону. Вы мне не нужны. Ну! Считаю! Раз…
Острие ножа вдавилось в горло Мухтара, и видно было, как пульсировала кровь в прижатой вене. Бледный Мухтар и растерянный Амир посмотрели друг другу в глаза.
— Два, — прохрипел бородач.
Руки у Дариги дрогнули, и ствол стал ходить из стороны в сторону.
— Три! — зловеще прохрипел бородач.
— Да дай ты ему кувалдой по балде! — закричал Мухтар. — Пусть режет меня! Пусть! Всех не зарежет! Ну, что ты стоишь? Если он меня… — Мухтар замолк — нож остро вдавился ему в шею.
— Четыре! — с яростным придыхом крикнул бородач.
Дарига встрепенулась и быстро подошла к Амиру. Дрожащими руками сунула ему ружье…
Амир колебался.
Мухтар
Бородач сек глазами то Даригу, то Амира, потом едва понятно, почти безголосо, проговорил:
— Положи ружье, куда я сказал, дура!
— Чего? — невольно переспросил Амир.
— Положи ружье на тот мешок, — наливаясь злобой, повторил бородач и, указывая ножом, на секунду оторвал его от горла.
И в тот же момент Мухтар, падая вперед, увлек за собой бородача и конопатого. Вскинулась рука с ножом, и Амир саданул по ней кувалдой. Взвыв от боли, бородач выронил нож и вскочил, нажимая руку меж ног. Конопатый шустро подхватил финку и, нацелив ее на бородача, сказал, заикаясь:
— Ну теперь, цыган, ты меня не возьмешь… А ну, прыгай в воду!
— А ну, прыгай! — звонко повторил Амир и снова замахнулся кувалдой.
— Прыгай! — крикнула Дарига и вскинула ружье, целясь в косматую голову.
Тот, корчась от боли, сипло прохрипел:
— Вы мне руку раздробили, я и так плавать не могу. Куда прыгай? Это же Дарья. Ссадите на берег…
Заходило солнце. Река спокойно разливалась во всю ширь своего низовья. Посреди реки стоял остров, покрытый густой тугайской растительностью. К берегу прижались плоты, и над ними, как игрушки на невидимых нитях, висели чайки.
Каик под парусом скользил прямо туда, где качались иа волнах расхлябанные бревна плотов.
Пожилой табунщик грустно смотрел на детей. К седлу был приторочен костыль: одной ноги у табунщика не было. Он был в гимнастерке с потертыми планками, а на голове солдатская шапка.
— Я нашел вашего дедушку на этом острове, — проговорил табунщик. — Он лежал без сознания… Когда ему стало лучше, дедушка пошел искать вас, но он был совсем слабый… Вчера я отвез его в больницу, на рудник. Оттуда завтра пойдет за вами катер. Так что вы ждите… А я поеду в аул за милиционером и привезу вам еще хлеба.
Мальчики покосились на маленький кусок лепешки, который бережно держал Амир.
— Вы ешьте. Я привезу еще, — сказал табунщик. — Ешьте.
Мальчики мужественно отвернулись от хлеба и посмотрели на лошадей. Их на острове было мало. Десять кобыл, один жеребец и три худых стригунка, чем-то неуловимо напоминающих мальчиков.
— Мы тогда поплывем, — робко заговорил Мухтар. — А то темнеет, — вежливо пояснил он.
— Там девочка одна, — добавил Амир и махнул рукой на каик.
Табунщик кивнул головой.
Мальчики обошли, как поганое место, сидящего на земле связанного бородача и пошли в сторону каика, на мачте которого уже горел фонарь.
Конопатый заспешил за ребятами, но табунщик остановил его:
— Постой, ты пойдешь со мной…
Табунщик тронул коня и, не глядя на бородача, поехал вброд по протоке. Бородач тревожно заерзал на месте и крикнул: