Река Снов
Шрифт:
Сейчас хорошее время для дальней связи, но… спать людям тоже хочется. Поэтому сегодня передадут только телеграммы с пометками о срочности или безотлагательности передачи их. Ну а моя телеграмма тем более подождет утра.
Перед сном я задал вопрос Семену о новостях. Он ответил, что распоряжений много, но все по капитанской части. Вот только есть такое сообщение о возможных случаях пиратских нападений в районах Самарской Луки и южнее форта Балаково. Так что эту ночь будем бдить.
На Самарской Луке годами не было случаев пиратства, а вот за последнюю неделю – два. Один неудачный, другой удачный. Две моторные лодки, ориентировочно десять-пятнадцать человек, и что хуже всего – пулемет МГ. После неудачного абордажа кружили вокруг
Тут мне представилось, как после неудачного абордажа эта лодка обстреляет пассажирские каюты парохода, и результат не понравился. Я поинтересовался, а где были эти нападения на Самарской Луке? Семен ответил, что приблизительно посредине между Горелым Городищем и Самарой. Горелое Городище – это бывший Ставрополь (у него еще одно имя было, какое-то заковыристое). Из большого города в наш мир провалилось совсем немногое, а заводов – вообще ни одного. Город просуществовал еще лет тридцать после Переноса и погиб при набеге кочевников. С тех пор так его и называли. Пару раз были попытки возродить поселение хоть в виде форта, но все что-то мешало – то эпидемия, то еще что-то.
И все-таки мне кажется, что нападения шли из устья Сока. Да, вдоль другого берега полно островов, проток, заливчиков и озер, где пираты могут притаиться, но почему-то я так ощущаю.
Надеюсь, что из Дурных болот спустится по Соку какой-нибудь гибрид бобра с дятлом и устроит пиратам веселую жизнь…
Последнее пожелание для пиратов я высказал вслух. Семен высказался тоже за, но предложил, чтоб Дурные болота родили гибрид из человекоедящих кролика с енотом. Чтобы выходец из нижних планов бытия чередовал изнасилование пиратов с их тщательным полосканием перед тем, как съесть…
Затем я набил патронами пару магазинов к карабину. Один вставил на место, второй прикрепил липкой лентой к цевью. В револьвер вставил обычные патроны, обложился оружием и отправился спать.
Тревожное ожидание отразилось на сне, спал я беспокойно и часто просыпался. Опять во сне всплыли Сендер и Каскелен, только в явно фантастическом виде. И даже во сне это понималось, особенно когда видел себя идущим по залитой кровью улице – когда по щиколотку, когда и по колено.
В балладах и романах герои, стоящие и шагающие по что-нибудь в крови, – гости нередкие. Как и реки, покрасневшие от чьей-то крови. Но это всего лишь литературный оборот, как и поседевший к утру от ужаса человек. Конечно, узкую речушку густо завалившие ее трупы могут и окрасить, но автор баллады про Германа Красивого и Итиль так окрасил, да еще на неделю!
Об этом я и размышлял, проснувшись в три, пока снова не заснул. И проспал уход Семена утром.
Но ночь прошла хоть и беспокойно, но беспроблемно. Я пошел умываться, прикидывая, когда мы будем в Самаре. По графику – около полудня, но у нас образовалось опережение.
Я рассчитывал, что к моменту окончания умывальных процедур прибудет Семен, и мы отправимся на завтрак, но Семен прислал матроса с сообщением, чтобы я отправлялся один, а он занят и на завтрак вообще не сможет попасть.
Я отправился в салон. Народу сегодня было немного – оба купца, я, старший механик. Он сообщил мне, что мы сейчас идем впереди графика приблизительно на час с четвертью, так как ночью часто приходилось убавлять обороты.
Купцы выглядели устало и похмельно. Поскольку в Самаре мы стоять будем всего три часа, им там не разгуляться. Придется пить на судне, послав приказчиков за пополнением «боекомплекта». Если они не до Самары едут – они мне говорили, куда собрались, но я не обратил внимание. А переспрашивать не стал.
Поев, я отправился в каюту и стал собираться. Роман о лисице-девице я засунул на книжную полку. Может, Семену понравится. Или его домашним. Есть еще роман про попаданца, но я подумал и не стал искать его. Перечитывать его не хочется, в Самаре я что-то почитать найду, а в поле будет не до этого. Уложив все вещи,
Семен освободился незадолго до прихода в Самару. Как только он присел к столу, я быстро восстал, захватил его голову руками и обработал точки меридиана желчного пузыря Силой. Капитан Истомин такого коварства не ожидал и покорно сидел, пока процедура не окончилась. Такую активность я развил потому, что Семен, как типичный больной, почувствовав себя чуть лучше, вчера уже намекал, что третьей процедуры делать не надо. Ага. Ему еще долго плавать, прежде чем доберется домой и сможет снова подлечиться. И то если не передумает. А до возвращения в Казань будут еще переживания, алкоголь, недиетическая пища…
А я еще одно обязательство выполнил перед уходом в неизвестное.
Доверенность на случай получения денег от компании Семену я передал, завещание мое лежит у нотариуса в Твери, а Валерию я еще напишу из Самары окончательно. Так что должен я остался только коллегам по цеху, за возможную переработку без компенсации. Надеюсь, Светлая Четверка их не забудет и вознаградит за неудобство.
Я спросил Семена, пойдет ли он на мостик сейчас. Он ответил, что это бремя возложено на старпома. Из-за того, что капитан умаялся от утренней мороки. Я проявил любопытство. Семен нехотя ответил, что вчера среди телеграмм была и одна о необходимости проверить сохранность одной из партий груза в трюме. Вот там и обнаружилась недостача товара. Число ящиков сходится, печати на них целы, а содержимого недостает. К нему претензии вряд ли будут, но без мороки и бумагописания не обойтись. И, предупреждая мой следующий вопрос, сказал, что недостаток был в тех штуках, которые по моей просьбе матрос показывал. И это мне вообще никто не говорил.
Я понял и сменил тему.
Тщательно подбирая слова, я сказал, что в Самаре меня ждет сложное и опасное дело, которое неизвестно чем закончится. У меня не будет возможности вернуться домой и еще раз повидаться с ним. Поэтому мне хотелось бы оставить ему кое-что на память о совместно проведенном времени и совместно пережитых приключениях. Вынул коробку из-под платка и протянул ее Семену.
Из разорванной бумаги на свет явилась небольшая коробка, в которой лежал дерринджер. Костяные накладки рукоятки украшали изображения рыбы с торчащими вбок усами. Ни гравер, ни я не смогли точно вспомнить, как выглядит пресловутый шилоус, и по недостатку времени изобразили его в виде абстрактной рыбы с торчашими вбок усами. А белые костяные накладки сошли за майонез.
– Патроны от «чекана». И старайся не показывать Марине Юрьевне, чтобы ее не терзали смутные подозрения.
«Долгие проводы – лишние слезы». Этой старой истиной я и руководствовался, покидая «Буревестник».
Извозчик довез меня с вещами до Хлебной площади, к гостинице «Хлебная». Название площади сохранилось с незапамятных времен, когда город был центром торговли хлебом. И еще скотом здесь много торговали, отчего один писатель съязвил про город, что «ценят здесь только скотов». Затем хлебная и мясная торговля захирели, зато небывало развилось разное машиностроение. Провалившись в новый мир, город сохранил только один машиностроительный завод и нефтеперегонный завод в окрестностях. Остались еще, правда, пивоваренный завод и ряд мелких предприятий пищевой промышленности. За время, прошедшее от Переноса, появились новые перерабатывающие фабрики, но в не сильно большом количестве. Промышленная мощь осталась в прежнем мире. Хлебная торговля – тоже. Торговля скотом немного воспряла, но была она не очень регулярной. Ибо восточные кочевники, жившие неподалеку, периодически воевали между собой и периодически пытались нападать и на околосамарские земли, что торговлю скотом и переработку его разрушало. Оттого родилось присловье: «как на бойне в Самаре», равноценное выражению «то густо, то пусто».