Река времени Книга 9
Шрифт:
– Я патрульный. Всякое бывает.
– Не похож на патрульного. Хотя я вашу категорию знаю плохо.
– "На свете многое бывает, друг Горацио…", - перевел он на немецкий фразу из "Гамлета" и повторил то же на русском.
– Есть многое на свете, друг Горацио, - потом снова по-немецки.
– Нет. Здесь подошел бы язык Гёте.
– Я угадала. Ты знаешь русский, и имя твое - русское, - указав на него пальцем сказала Диана.
– Я шесть европейских языков знаю, два общегалактических, два
– На повал! Откуда?
– Жизнь так сложилась.
– Ты кем был до патруля?
– Какой объемный вопрос. Пилотом, спасателем, штурманом. Военным я был. Так точнее.
– Но тут нет войны, - она удивилась.
– Ты был на войне?
– На нескольких. Зачем тебе? Это прошлое, - отмахнулся он.
– Боже, какого мужчину я не поцеловала, - взмолилась она.
Он погрустнел. Она поняла, что воспоминания уносят его куда-то далеко.
– Откуда ты знаешь Вену? С языком - понятно. А город? Ты тут был?
– Да, был. В прошлое задание. На-а, - он прищурил глаза, подсчитывая в уме.
– На. Пятьдесят шесть лет впереди.
– Это же война! Военный? Но нам категорически запрещено наниматься в армию и участвовать в конфликтах!
– Мы - спасательная группа. Вернее были. Это теперь мы исследователи. Эл, Алик и я спасали потерянных наблюдателей еще совсем недавно. А пропадают они чаще во время военных действий, как ты знаешь из инструкции. Даже меньше, чем во время неудачных перебросок.
– Ты был в Вене в 1943 году.
– В конце мая. Мы искали парня, ему было двадцать три года. Вступил в немецкую армию добровольцем. Политическая идеология подействовала. Сдвинулся человек, решил, что он избранный. Это было тяжело. Кругом смерть, разруха в душах человеческих и безумие. А ты среди этого живешь и не имеешь права вмешиваться. Воевать самому было проще. Мы прошли за ним от Мюнхена, через Вену и Берлин и до самой Курской дуги. Вот таким вот крюком. Чудом нашли.
– Через Вену? Как-то сложно.
– Крюк сделали, ради того, что теперь ищем.
– Я не представляю тут войны, - с испугом в глазах сказала она.
– Впереди будут две, потом еще. Одну из них я застану. Я еще не буду старой. Это будет страшно?
– Да.
– А Вена?
– Это был другой город. Напуганные люди, много военных, патрули на улицах, аресты, комендантский час. Свастика на афишных тумбах, - он тяжело вздохнул.
– Мрачное впечатление. Я подобрал на улице томик Гёте и читал, когда мы ехали в поезде. Мы пол Европы прошли на восток. Без просвета. Беда.
– Вот почему ты сегодня кутил, как будто праздновал что-то.
– Встречу со старой доброй Веной. В этом году не произошло ничего значительного.
– Он умолк, заложил руки за голову
Она посмотрела нежно и тоже улыбнулась.
– Э-э, я тебя расстроил. Я грустнею, когда начинаю трезветь.
– Нет. Заставил подумать, сколько ты видел.
– Я изменил миф о патруле? Мрачные люди, не вдающиеся в детали, без блеска интеллекта в несмежных областях.
– Ты особенный.
– Мы особенные, - уточнил он.
– Мы все особенные.
Она дотянулась через стол до его руки и сжала.
– Хорошо, что я не поцеловала тебя.
– Это я тебя не поцеловал.
– Ты трезвеешь.
Он допил остатки вина из бокала, давая понять, что не все потеряно.
– Спать не хочешь?
– заботливо спросила она.
– Нет. У меня особенность, я первые суток трое после переброски не сплю. Много ем и влюбляюсь.
– Тогда, давай еще поболтаем.
– Чего хочет женщина, того хочет Бог, - он поднял руки к потоку, вызвав у нее приступ смеха.
Ему нравилось, как она смеется. Мрачные мысли - долой.
Он смотрел в глаза девушке и испытывал необыкновенную нежность и тревогу. Она втекла в его пространство, в его жизнь, затронула что-то в сердце. Она была чем-то похожа на него. Друг? Другое? Опасно. Можно изливать душу Эл и знать, что она ловит твою мысль, знает что тревожит. Эл можно ничего не говорить, она все понимает без слов. А порой хочется выговориться. Диана вызывала другое чувство - сродства. Он удержал себя от пошлых ухаживаний и приобрел друга, это более приятная и надежная связь. Они установят душевный контакт, поделятся чем-то сокровенным, разойдутся, но станут от этого богаче.
– Не люблю много вспоминать, но знаю кучу забавных историй, - сказал он.
Она не стала угощать его вином дальше, но долго ловила в его глазах хмельные искры. Он говорил протяжно, медленно, воркующими нотами своего баритона. Хотелось глаза закрыть и слушать. Он смешил ее. Они говорили о разном, прыгая от темы к теме без всякого перехода. Задавали друг другу вопросы, очень личные, не стесняясь, отвечали. Ночь была чудесная. Ей хотелось отсрочить наступление утра, так хорошо было просто быть с ним рядом.
Дмитрий добрел до своей комнаты в пять утра. Диана валилась с ног, но уходить не хотела, пока он не настоял. До полудня он успеет отдохнуть, а вот Диане предстоит работать.
– Все-таки, я эгоистичный поросенок, - вслух тихо сказал он.
– Розовый в горошек, хвостик колечком. Зато мысль моя работает.
Он придумал уловку. С утра он отправится к Эл, и попросит ее поговорить с Ванхоффером на счет Дианы. Потом он сделает вид, что она им очень нужна по делу на полдня и отправит ее спать. Идея была не такой уж наивной на первый взгляд.