Рэкет по-московски
Шрифт:
Ее немножко насмешливый тон смутил Юрку. Он буркнул, что согласен, и поинтересовался, далеко ли придется ехать.
— На «Профсоюзную». Что, уже пожалели?
— Да нет, я обещал Валерке вернуться.
— Успеете, — Светлана лукаво улыбнулась. — Куда вам спешить? Или дома дети некормленые плачут? Ах, вы холостой? Тем лучше.
Юрка следом за ней направился к выходу.
— Хороший вечер, — Светлана взяла его под руку. — Жалко, что в городе не видно звезд.
— Почему, иногда видно, — не
— Только не все на них смотрят, — она передернула плечами, словно ей вдруг стало холодно. — И вообще, какие-то мы странные, жизнелюбия нам не хватает. Заботимся об уюте, комфорте, добиваемся благополучия, ловим кайф в компаниях. А ведь есть еще шум дождя, запах свежескошенной травы, свет ночных фонарей и ранняя утренняя заря. А как мы говорим о людях? «Человеческий фактор»! Закрываемся этим от искренности, боимся ее, как преступления, избегаем просить прощения, страшась прослыть слабыми, разучились ценить простое, истинное. Согласны?
— Согласен, — Юрка помолчал. И вдруг начал рассказывать ей о смерти матери, похоронах, приезде сестры, о деньгах, оставленных отцом, их взаимных обидах.
Светлана слушала не перебивая, словно боясь потревожить неосторожным словом нежданную исповедь провожатого. Он продолжал говорить в метро — они стояли у дверей вагона, хотя были свободные места, — говорил по дороге к ее дому, изливая скопившееся на душе. Но о Викторе Степановиче, о Жорке-Могильщике, Глебе и собственных скитаниях не сказал ни слова.
— Вот мой дом, — неожиданно остановившись, тихо сказала она. — Пятый этаж, два окна: комната и кухня. Зайдем?
— Неудобно, — замялся Юрка.
— Ничего, мне не перед кем отчитываться, я живу одна…
Чай пили на кухне. Прихлебывая из чашки крепкий, обжигающий рот напиток, Юрка решился спросить:
— Как же ты одна?
— Так… Папа умер, когда я была маленькая, а потом и мама. Но одиночество не всегда страшно. Ты когда-нибудь стоял в очередях в ломбард? Вот где страшно.
— Спасибо, — Фомин поставил чашку на блюдце и хотел встать, но Светлана положила руки ему на плечи, удерживая.
— Не спеши. Тебе некуда спешить, правда? И ты еще не все рассказал, я же чувствую. Если не хочешь, не говори сейчас.
— А когда? — Юрка с трудом сглотнул слюну: во рту пересохло, а ее маленькие руки показались странно тяжелыми.
— Потом, когда-нибудь потом, — она встала и прижала его голову к груди. Он слышал, как глухо и неровно бьется ее сердце, чувствовал, как под тонкой тканью платья волнуется грудь, поднимаясь и опускаясь в такт дыханию, ощущал слабый аромат незнакомых духов — дразняще щекочущий ноздри, заставляющий легко кружиться голову.
— Куда же ты один? — девушка наклонилась и поглядела ему в глаза. Потом поцеловала в губы и шепотом
XVI
— И… кто же? — поправил под собой вышитую подушечку Усов.
— Боря! — она примяла в пепельнице недокуренную сигарету. — Не хочешь отвечать, не надо. У меня и так голова идет кругом. Ты, счастливчик, не знаешь пережитого мной. А я пережила и продолжаю переживать. От тебя не уходят дочери, не пишут предсмертных записок мужья, у тебя нет жутких кошмаров…
— Э-э-э, откуда тебе знать, как я сплю? — погрустнел Усов. — Откуда? Мы спим в разных постелях, а если и бываем иногда в одной, то не спим. Если тебе хочется, изволь, я объясню. «Поставщик по февралю» на жаргоне цеховиков, то есть промышленных дельцов, означает левый поставщик, человек, дающий материал, который не проходит по документации и который можно свободно превратить в деньги. Ясно?
— Вполне, — откликнулась Филатова.
Наблюдавший за ней Усов отметил, как побледнело и напряглось ее лицо, как дрогнули пальцы.
— Господи! — Борис Иванович патетически воздел руки к потолку, словно призывая провидение в свидетели. — Значит, Коля впутался в аферы?! — он сокрушенно опустил руки и уронил голову на грудь. — Он мне намекал, почти прямо говорил.
— Когда? — расширенными глазами поглядела на него Нинка.
— Когда? — деловито переспросил Борис Иванович. — А тогда… Я же тебе рассказывал, как он приезжал ко мне незадолго до… Тогда и говорил. В общем так, — хлопнув ладонями по коленям, тяжело поднялся. — Про кого он писал? Давай честно!
— Имен там не было, — отвела глаза в сторону Филатова.
— И слава Богу, — подытожил Усов. — Мне пора. Дочка твоя придет, никуда не денется. Милиционера не бойся, нет у него ничего, иначе бы уже затаскал. Я позвоню.
— Как скоро? — с надеждой и тревогой спросила она, но Борис Иванович сделал вид, что не слышал, и вышел в прихожую.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«ПОСТАВЩИК ПО ФЕВРАЛЮ»
I
Новая, дотоле незнакомая жизнь началась для Юрки. Он и раньше знал женщин, но то было проходящее, не заставляло гореть, терять разум и мучиться нетерпеливым ожиданием, считая минуты до встречи. Рано утром Светлана готовила завтрак и оставляла на столе записку и деньги, наказывая, что купить. Он просыпался от ласкового поцелуя на прощанье, когда она тихо касалась губами его губ и тут же исчезала, как призрак. Юрка вставал, делал зарядку, принимал душ, завтракал и шел по магазинам, удивляясь, что ни на минуту не оставляет ощущение тепла любимой женщины, будто она все время рядом.