Реки золота
Шрифт:
Или в такси.
Ньюйоркцы в отличие от глазеющих туристов сидят в такси, слегка приоткрыв рот, чтобы не откусить язык, когда водитель задается целью въехать в каждую выбоину на проезжей части. Туристы, толкущиеся у надежных убежищ перед большими, хорошо охраняемыми отелями, уверяют друг друга, что Сан-Ремо — это Дакота, а Дакота — это Бересфорд. У входа в «Мандарин ориентл» стоит несколько карет «скорой помощи» — должно быть, какая-то особо важная персона подавилась осетриной. Они только что подъехали; медики вылезают из машин, приветствуют друг друга вялыми взмахами рук и одновременно закуривают. Они не торопятся: пострадавшего на носилках нет — значит, придется спустить мешок
Машины еле ползут, мне очень хочется закурить, но повсюду стоят полицейские, и моего водителя, возможно, хватит удар, если они увидят, что я закуриваю. Теперь курить в помещениях запрещается, поэтому в точках есть портативные воздушные фильтры (кроме них, там почти ничего нет). Пока что об этом хватит; сначала серьезное дело, потом серьезное удовольствие.
Водитель, искусно объехав Коламбус-серкл, высаживает меня, как и обещал, на Пятьдесят седьмой улице, у светофора посередине между Пятой и Шестой авеню — несообразное место для бессмысленных дорожных сигналов (если светофор установили здесь для того, чтобы ликвидировать пробки, это прискорбная неудача). Водитель оказался превосходным — быстрым, с хорошей ориентацией в обстановке, — значит, пытаться завербовать его не имеет смысла. Либо он здесь недавно, либо уже работает на кого-то, и попытка его сманить может повлечь серьезные последствия в зависимости от того, кто еще использует это такси и для какой цели. Провожу карточкой «Урбанк электрум» через прорезь, оставляя щедрые чаевые. Делись тем, что имеешь (или по крайней мере что тебе светит), с неимущими.
Первая встреча сегодня — для заключения выгодного договора с журналом «Раундап». Вторая касается «особого». Полагаться на один источник доходов нельзя ни в коем случае.
Этот отрезок Пятьдесят седьмой я мысленно именую улицей Грез. На его восточной границе — уцелевшие: «Тиффани», «Булгери», ведущий магазин «Луи Витон» с изящной лестницей (я не раз говорил Л, что хочу обладать ею на этой лестнице, и она не раз обещала мне это, если позволят обстоятельства). Повернемся на запад: новый магазин Троба в старом здании «Аскот Чанга» — я освещал его открытие для «Рэйда», что на другой день принесло две с половиной тысячи на мой счет в «Урбанке»; напротив него здание «Найн-Уэст» (на ресторан, находящийся под ним, можно не обращать внимания); уже упомянутое «Нобу-57» (никакого сравнения с его предшественником в деловой части города в блюдах, декоре, клиентуре) и мой любимый магазин «Риццоли», мое убежище от хаоса. Я молю Бога, чтобы этот книжный магазин не закрылся, как остальные. Когда поднимается деловая суета, а мне нужно немного побыть в покое, я прячусь на несколько часов наверху в отделе фотографии. Каждому человеку нужно иметь убежище от харибд необходимости, и вот это — мое.
Первая встреча назначена в ресторане Шелли, заведении в итальянском духе с достойным смеха интерьером, но отличными блюдами из даров моря. Там есть еще потайной кабинет в винном погребе, куда Маркус Чок (главный редактор журнала «Раундап», в настоящее время мой работодатель) спускается для серьезных переговоров. Видимо, там будут Маркус; его кроткая, но толковая помощница Диана; администратор Джонетта, лесбиянка, моя главная помеха во всех работах для этого журнала, и Фэбрайс из отдела распространения (надеюсь избежать его неизменных заигрываний, хотя, подозреваю, он был бы хорошим клиентом-потребителем «особого»).
Потайной кабинет Шелли: отделанный деревом террариум с мраморным полом и стенами из винных бочек. Маркус Чок сидит за круглым
Пусть игры начинаются.
Непременные шутки, анекдоты, рассказы о мелких безобразиях сменяют друг друга. Еда заказывается небрежно, почти все блюда овощные или из морепродуктов, только Джонетта требует тальяту с кровью. (У меня сжимается желудок. Угольно-черные волосы Джонетты с челкой на лбу и веерообразным хвостом, беспощадно обрезанным на середине шеи, напоминают эсэсовскую каску. Уже один ее испепеляющий взгляд может испортить аппетит, но то, как она режет куски кровавого мяса, вызывает беспокойство.)
— Ренни, мы выбрали для статьи, иллюстрация к которой будет помещена на обложке, Джонни Ретча и Миюки. На будущий год Дольче, Канали и Джованни Квана, — нараспев произносит Чок своим характерным баритоном, потолок отбрасывает на его гладкую лысину превосходную патину.
Я зарабатывал на жизнь фотографией мод. Во всяком случае, у меня был такой план, пока рынок искусства не рухнул четыре года назад — что стало предвестием еще худшего положения вещей. У меня был талант, связи, было портфолио, состоявшее из девиц, которых я знал и подцепил. Однако взгляд таких типов, как Маркус Чок, привлекали мои городские пейзажи, игра света и тени в долгом движении, оживление фасадов и перекрестков. Эту технику я разработал с X, но думать об этой девушке сейчас не хочу. Иначе потянет пропустить стаканчик. Потом другой. Ладно, еще успею помучить себя воспоминаниями. Сейчас нужно заниматься делом. Ежемесячный тираж журнала «Раундап» доходит до миллиона. Как мне эти люди ни противны, нужно зарабатывать деньги.
— Что именно вы ищете?
— Нам требуется нечто такое, что ты сделал для «Диазинона», голливудского выпуска, — шепелявит Фэбрайс и переводит взгляд к своему пейджеру.
«Диазинон» — собрат журнала «Малатион», издаваемого для Западного побережья. Прошлой весной меня отправили туда в недельную командировку. Мне повезло получить деньги до того, как главного редактора обнаружили в чужом доме с двумя голыми подростками, один был уже в ступоре от передозировки наркотика. Отношения между журналами после этого изменились, хотя об официальном разрыве слухов не было.
— Только чуть поменьше… движения, — ледяным голосом брюзжит Джонетта, отрывая последнее слово.
— Да, Ренни, мы ищем тот же эффект проносящегося города, но он не должен отвлекать от Джонни и Миюки. Чуть поменьше движения на заднем плане, чуть больше контраста, чтобы сосредоточить фокус на актерах и одежде. Ты понимаешь? — властно говорит Чок, подбавляя профессиональной искренности.
«Мерзавец! — хочется мне прорычать ему. — Можешь ты хотя бы произнести слово „фотография“, или тебе нужны люди, которые будут делать это за тебя?»
Но я говорю:
— Конечно. Вам нужно что-то несколько более смягченное, менее светлое; может быть, поменьше световых пейзажей?
— Нам не нужно никаких световых пейзажей, — говорит Джонетта холодным, неженственным голосом.
Приятно видеть, что Джонетта не прониклась ко мне теплыми чувствами. Нужно иметь возможность рассчитывать на что-то в жизни.
Джонетта безжалостно продолжает:
— Да и как ты их делаешь, просто снимаешь из окошка едущего так…