Ректор для попаданки
Шрифт:
— Мя! — раздался тоненький голосок Снежианны, нарушив томную, наэлектризованную чувственностью тишину между мной и Эдмондом. На секунду мелькнула мысль, как бы было здорово поужинать с Эдмондом наедине, но я тут же устыдилась своих эгоистичных мыслей и улыбнулась мужчине.
— Приятного аппетита. Предлагаю не ждать и приступать к угощению. Я очень голодна.
Я честно не хотела, чтоб моя фраза прозвучала столь двусмысленно, но полыхнувший тёмным пламенем взгляд ректора опалил мои губы, заставив судорожно вздохнуть.
Чёрт, как
— Не смотрите на меня ТАК, господин ректор, — сказала ему тихо. С трудом отвела взгляд и выдохнула. А потом в груди закончился воздух...
— Не смотреть на вас КАК, госпожа Хранитель? — с каким-то внутренним трепетом спросил Эдмонд и, протянув руку через стол, взял меня за пальцы.
— Вот так вот и не смотрите! — снова вдохнув, ответила я. — И вообще, если мы будем играть в гляделки, всё остынет, а Снежка голодная!
— Мяу! — подтвердила котодевочка, устроившись на стуле рядом со мной. — Мря-ау!
Эдмонд словно вспомнил, что мы не одни за столом, смутился, убрал руку.
— Позвольте, я вам сервирую... что там нам принесли? — я открыла один из клошей и потянула носом. Мясо! Но мясо какого животного? — Что это, Эдмонд?
Снежка пискнула, встав передними лапками на стол, и потянулась к блюду, на котором были сложены отбивные в панировке. Ректор кашлянул:
— Это хм-хм дикая жутка. Очень редкое, но вкусное мясо. Попробуйте, вам понравится. Снежианна очень любит, но ей нельзя есть больше вот такого кусочка, — и он отмерил на пальце одну фалангу.
Котодевочка плюхнулась попой на стул и обиженно муркнула.
— Снежа, слушай папу, — нежно сказала я ей. — Он не хочет тебя наказать. Раз нельзя, значит, нельзя!
Как хозяйка, я сервировала всем мясо, добавив на гарнир овощей для Эдмонда, странной, но очень приятной кашей из неизвестного мне злака для себя, а для Снежки — белых фруктов для шерсти.
Ректор перестал смотреть на меня, как на вожделённый напиток, который ему не терпелось испить. Нет, это очень приятно, конечно, но так неловко, ибо рядом Снежка! Мы болтали о трудностях преподавания, о студиозусах, которые ничего не хотят учить, а только пить вино литрами и куролесить в городе, о хозяйственных казусах в управлении, и Эдмонд шутил. Он шутил, Карл! И это было очень смешно! Я смеялась, как дурная, тщательно следя, чтобы ни один кусок не выпал изо рта.
А вот Снежка очень быстро наелась мясом дикой жутки и уснула прямо на стуле, раскинув лапки в стороны. Она была такой трогательной, что я невольно пожалела, что не могу быть с ней постоянно. Что мне приходится испрашивать позволения у Эдмонда, чтобы пообщаться с котодевочкой. Что я не её мама...
— Пожалуй, я уложу Снежку на диванчик, — сказала ректору, и он — о, удивление! — не нашёл ничего, чтобы возразить. Взяв маленькое лёгкое тельце котёнка на руки, я перенесла Снежку на диван и уложила на одну из мягких декоративных подушек. Метнулась в спальню за пледом, укрыла ребёнка, почти укутала, и даже чмокнула невесомо
Выпрямившись, почувствовала на талии руки. Тёплые, сильные, нерешительные. Обернулась и попала глазами в сеть глаз Эдмонда. Он снова смотрел ТАК. Смотрел, словно я была главным сокровищем его жизни...
Я никогда не была сокровищем ничьей жизни. Я никогда не ловила на себе ТАКИХ взглядов. Я прожила четверть века, не испытав и доли страсти, которая струилась сейчас из глаз Эдмонда. Отбросила все сомненья. Затолкала в уголок мозга все противоречия, которые могли прийти мне в голову.
Потянулась вверх, поднявшись на цыпочки, и коснулась губами манящих губ ректора.
Взрыв эмоций...
Ласка...
Томление в груди...
Разлившееся по телу жидкое счастье!
Руки Эдмонда скользнули по моей спине, снизу вверх, к волосам, зарылись в них, прижимая мою голову к его, как будто ему хотелось вдавить меня в себя и слиться со мной целиком и полностью...
— Снежка... — пробормотала я, оторвавшись от его губ.
— Она спит, — ответил он тихо и вдруг поднял меня на руки, вырвав из груди вздох изумления. — А я не Рамон! Но...
— К чёрту Рамона! — я снова припала к его рту губами, сжигая мосты.
Эдмонд тоже сжёг свои, толкнув ногой дверь в спальню.
И стало счастье.
И стали страсть, нежность, и любовь в чистом виде.
И всё тело отозвалось на ласки, и душа припала к душе, питаясь и подпитывая.
Мы уснули под утро, натешившись, наигравшись с телами друг друга, утолив все свои самые потаённые желания.
И это было прекрасно.
Всё, кроме пробуждения.
Ибо проснулась я одна, когда Аннабелль отдёрнула шторы.
— Аннабелль, что ты тут делаешь? — удивилась я, потягиваясь. Тело болело, сладко ныло и лениво протестовало.
Служанка присела в книксене и ответила смущённо:
— Простите, госпожа Хранитель, но уже десять часов, и я не могу больше ждать с уборкой.
— А где...
Я осеклась. Ведь ночь с Эдмондом мне не приснилась! И Снежка, которая спала на диване... И ужин...
— Господин ректор уже ушёл, он просил вам передать, что свяжется с вами.
— Свяжется он... — пробормотала я. — Не мог меня разбудить?
Аннабелль огляделась, словно кто-то мог нас подслушать, и прошептала:
— Дело в том, что вернулась его жена. Госпожа Риелла.
Глава 13. Забытые заклинания
С тех пор, как я услышала о возвращении блудной мамаши прошло несколько часов, которые я провела в какой-то прострации.
Оделась, причесалась, позавтракала, — всё на автомате.
Из головы при этом не выходило множество вопросов: что теперь? Как поведёт себя Эдмонд? Что будет со Снежкой? И как быть теперь мне?
Но никто не мог ответить на мои вопросы. И даже мысли о прошлой ночи не могли вернуть мне счастье, столь мимолётно заглянувшее ко мне.