Ректор моего сердца

Миленина Лидия

Сама не заметила, как прижатые к его груди руки выскользнули и обвили крепкие плечи, как пальцы сами собой закопались в черные густые волосы… Помнится, когда-то мне не нравились его волосы, казались слишком густыми, неприлично густыми…

Вот так. Как только он оторвется и увидит мое лицо — я умру. Но пока я была в его руках, его губы обволакивали мои, расплавляли мою защиту. И это… был тот поцелуй, ради которого стоило жить, и стоило потерпеть поражение, как я потерплю сейчас… Потому что с этим поцелуем закончится вся моя прошлая жизнь. Впервые за десятилетия кто-то увидит

мое лицо.

Мне было слишком тепло, слишком хорошо, слишком сладко, чтобы ощутить, как под кожей лица словно сдвигаются пласты, и все становится на место.

В какой-то момент вихрь начал угасать, его губы в последний раз коснулись моих — жадно, словно не хотели отрываться вообще. И я открыла глаза.

Все было как в тумане. Голова кружилась, даже лицо Герата надо мной как будто вращалось. Ясно я видела лишь его огненные насмешливые глаза.

Одной рукой он держал мою голову и ласково водил большим пальцем по щеке, словно стирал слезы или что-то ненужное…

— Так намного лучше, — как-то очень ласково произнес Герат, не отпуская меня.

Мир медленно вставал на место, и я начала видеть ясно. На его лице стояла то ли полуулыбка, то ли легкая насмешка.

— Что лучше? — испуганно прошептала я и попробовала отстраниться.

Как ни странно, на этот раз он меня отпустил.

— Твое лицо, девочка, — его глаза недовольно сверкнули. А мое сердце заколотилось от ужаса. Ну вот и все. Чего и следовало ожидать… Один поцелуй — а потом смерть, как я и думала.

— Посмотри, — Герат твердо взял меня за плечи и развернул к зеркалу на стене.

Из него на меня смотрела изящная блондинка с распущенными волосами — он успел распустить мои волосы, они волнами стекали по плечам до пояса. Строгое, аристократичное лицо с прямым носом, бровями вразлет и четко очерченным ртом. Мое собственное лицо. То, которое много лет видела лишь я сама.

В этот момент мне показалось, что сердце остановится от страха. Я рванула в сторону и встала напротив Герата.

— Вы это специально, да?! — воскликнула я. — Специально поцеловали меня? Сразу обо всем догадались?

— Признаюсь, я не был уверен, — усмехнулся Герат. — Но у меня возникли подозрения, как только я увидел ваш хорошо сделанный шрам, и лицо ничем не отличающееся от иллюзии. Зная вашу силу… не сомневался, что вы способны на подобное. Следовало лишь убедиться…

— Будьте вы…!

— Проклят? Илона, я и так, возможно, проклят.

— О чем вы?!

— Неважно…

Впрочем, в глазах и в лице Герата не сквозило узнавания. Он смотрел на меня так, словно представшее ему другое лицо нисколько его не удивляло.

— И что? — я понимала, что почти кричу, но ничего не могла с собой поделать. — Что теперь? Что вы спросите, что сделаете?

Герат поднял руку, словно призывал к тишине, и сделал шаг ко мне, но я отшатнулась как можно дальше.

— Да успокойтесь вы, — с досадой сказал он. Сложил руки на груди и стал привычным мне ректором — жестким, сдержанным. — Я не собираюсь пытать вас, зачем вы прятали это восхитительное лицо. У каждого из нас свои тайны. И знаешь, Илона… — он горько усмехнулся. — Ты была права в одном.

Доверие нельзя получить насильно. А ты все еще недостаточно мне доверяешь. Я решил сменить… тактику.

— Что? — не веря своим ушам, переспросила я. — Что… вы имеете в виду?

Странная растерянность охватила меня.

В это мгновение уже должно было происходить то ужасное, чего я боялась. Самое страшное — угроза моей жизни, сражение, в котором не известно, кто из нас выйдет победителем… Да и я погибну в любом случае, убив кого-то столь высокостоящего, как Герат. Самое лучшее, что я ожидала — это что Герат поставит меня в жесткие условия, что я окажусь игрушкой в его руках, с которой он может делать что угодно. И это будет уже не «сделка», это будет тюрьма, в которой он окажется полноправным хозяином. Жизнь под его властью в постоянном страхе.

Но ничего этого… не было. Лицо ректора нельзя было назвать добродушным, жесткая складка пролегла в губах, в глазах притаилась то ли злость, то ли горечь. Одна ладонь сжимала локоть другой руки. Напряжение, горечь… что-то такое. Но он не припер меня к стенке. Ни физически, ни морально. Он до сих пор у меня ничего не спросил!

— Я решил сменить тактику с вами, тарра Илона, — усмехнулся Герат. Развернулся ко мне, и огненные глаза засверкали, словно внутри у него вспыхнул пожар. — Понимаете, Илона, я хочу обладать своей Великой целиком. Хочу полного ее доверия. Не желаю тайн и секретов, что она будет хранить у себя в уме или сердце. И сам хочу иметь возможность доверять. А все это… невозможно получить насильно. Я больше не буду требовать у вас доверия. Я попробую… получить его… другим способом. Поэтому сейчас я ничего не спрошу у вас, — в лице его мелькнуло лукавство. — Ни кто вы на самом деле — откуда у вас это ослепительное лицо аристократки голубых кровей. Не бледнейте, Илона… это слишком очевидно, чтобы не обратить внимания. Ни почему вы это скрываете. Я не спрошу, — новая вспышка лукавства.

Что это? Великодушие или тонко выстроенная игра? Герат решил больше не давить на меня, а получить все манипуляциями, изощренной игрой на чувствах, на чувстве доверия… И ведь так он может «овладеть своей Великой целиком» куда проще, чем если давить и гневаться.

— Разве что вы сами мне сейчас все расскажете. Как насчет этого, Илона? Так мне легче будет продумать стратегию нашей поездки на бал… Но это — на ваш выбор, — закончил Герат.

Мне показалось, я оглохла. Его голос раздавался словно издалека, из другого мира. Потому что такого просто не могло происходить. Все должно было быть не так!

Все должно было быть ужасно.

А вместо ужаса Герат дал мне кусочек жизни. Пусть даже он тонко манипулирует мной… я никогда не забуду того, что он для меня сделал. Повел себя не так, как я ожидала.

Я закусила губу. Может быть, он прав. Сейчас отступать некуда. Мне стоит довериться ему целиком, и так он знает почти все… Он, похоже, этого достоин!

Или нет? Или все это его изощренная стратегия…

— Илона, ну так что, не желаете поговорить откровенно прямо сейчас? — услышала я его уверенный глубокий и бархатистый сейчас голос.