Ректорские утки
Шрифт:
– Качки, - в незнакомом женском голосе за спиной звучало какое-то веселое детское восхищение, и он даже не сообразил, что незнакомка говорит по-польски.
Обернувшись, он увидел смутно знакомую рыжеволосую девушку лет двадцати пяти. Ее черная шаль поверх голубой блузки была заколота перламутровой брошкой с выпуклыми силуэтами трех уток.
– Да, качки, - кивнул он. – Совсем как у вас на брошке. Мы их называем ректорские утки.
– Почему ректорские? –
– Никто не знает точно. А вы учитесь на польском? Кажется, я вас видел на факультете.
– Нет, я аспирантка. Из Польши. Из Кракова. Только приехала.
Она спустилась по ступенькам и стояла теперь рядом с ним.
– Ну да, конечно, - улыбнулся он. – Как я не сообразил. Если бы вы учились, то знали бы про ректорских уток. И они бы вас точно не удивили. Да и акцент.
– Сильный? – огорчилась девушка.
– Нет, совсем нет, - успокоил ее он. – И говорите чисто. Меня Александр зовут, а вас?
– Магда. Магда Качка.
– Качка? – удивился он. – Тоже Качка?
– Да. Такая у меня фамилия.
– Но вы совсем не похожи на утку.
– Надеюсь, - усмехнулась она.
Магда действительно ничем не напоминала утку. Высокая и очень стройная. Ярко-голубые глаза, очень светлая кожа, россыпь веснушек. Он подумал, что пропал.
– А я вас видела вчера на кафедре. Вы ведь на четвертом? – Он кивнул. – Значит, я у вас буду разговорный практикум вести. Как носитель языка. Когда вернетесь с… как это называется?
– С картошки, - подсказал он.
Это был какой-то странный флирт. Они не встречались, но каждый взгляд, каждый диалог на занятиях были исполнены тайного смысла. И группа поняла это сразу. Все, кроме Женьки. На нее посматривали со злорадством, а она по-прежнему пыталась таскаться за ним. Только теперь он довольно резко пресекал эти попытки на корню. Она обижалась, уходила, но на следующий день все начиналось снова. А потом…
Потом он подошел после занятий к Магде. И они ушли вдвоем. На глазах у Женьки. Долго гуляли по городу. Потом поехали к ней в общежитие. А через месяц подали заявление в загс. На свадьбе была вся группа. Кроме Женьки.
Она ничего ему не сказала. Только на занятиях все время смотрела на Магду. Смотрела – и маниакально рисовала. Ее профиль, серьги, рисунок шали. Ее брошь.
Он получил диплом, и они с Магдой уехали в Краков. Больше он в Россию не возвращался. Его мать и бабушка умерли, а у отца давно была другая семья.
Их с Магдой семейная жизнь была такой же бестолковой и взбалмошной, как сама Магда. Детей у нее быть
Год назад она серьезно заболела. Острый миелобластный лейкоз. Врачи, больницы… Магда сгорела за несколько недель. Он никак не мог поверить, не мог смириться. Двадцать лет с ней пробежали как один день. И вдруг – невозможная пустота. Он уволился и целыми днями просиживал дома, листая альбомы с фотографиями.
Реальность подступила грубо – в лице кредиторов. Он пытался найти хорошую работу, но скоро понял, что единственный выход – продать дом. Это было ужасно – продать дом Магды. Но ничего другого придумать он не мог.
Разбирая семейные архивы, он нашел дневники предка Магды, придворного короля Станислава II. Когда-то Магда показывала их – толстые книги в кожаных переплетах, но он подумал, что прочитает их как-нибудь потом… позже…
Он перелистывал страницы, и вдруг из-под обложки выпал пожелтевший листок. Это был план подвала с указанием места тайника. Вельможа писал, что, опасаясь опалы, спрятал там фамильные драгоценности. Ключ к тайнику – брошь с тремя утками, ее надо было приложить к овалу на стене.
Он с ужасом вспомнил, как Магда уронила брошь и та раскололась. Всплакнув, Магда выбросила куски перламутра, а серебряную оправу засунула в ящик стола. Видимо, вельможа попал таки в опалу и, может, даже был казнен, поскольку о том, что брошь – ключ к тайнику, в семье Магды никто не знал.
Тайник нашелся легко. Ему было непонятно, как работал механизм, – стена выглядела абсолютно гладкой. Если бы он вспомнил, как выглядела брошь, то смог бы, пусть даже не с первой попытки, вылепить копию – от Магды осталась гончарная глина. Но он помнил только, что уток было три. Он даже пытался продолбить стену ломом, но ничего не вышло. Оставался только один шанс. Практически нереальный.
Он занял денег и приехал в Петербург. Через Интернет нашел Женькин телефон и позвонил. Позвонил – ни на что не надеясь…
«Господи, - прошептал он, крепко сжимая в руках красную тетрадь, - благослови зануд и педантов!»