Реквием для зверя
Шрифт:
— Ложись! — прикрываю собой испуганную Даяну, когда до нас доносится грохот от выстрелов и мужские крики.
Не знаю, сколько именно длится перестрелка, но, кажется, что всё заканчивается уже через пару-тройку минут.
— На выход! — врываются в салон посторонние люди и вытягивают нас на улицу.
— Ник! — кричит Даяна, когда амбал закидывает её на плечо и несёт к припаркованному напротив автомобилю.
Её руки всё ещё за спиной. Волосы свисают и, кажется, что она уже не в состоянии дышать. Из её горла рвутся рваные хрипы напоминающиё
— Отпустите девчонку! — вырываюсь, раскидывая ведущих меня ублюдков, и практически раздираю себе запястья железными браслетами.
Чувствую, как тупые края впиваются в кожу и пережимают вены. Руки немеют, и ещё немного и мне будет наплевать на то, что я останусь без рук!
— Стой и не рыпайся, — стоит кинуться следом за Даяной, как мне тут же преграждает дорогу Билл Уолдри.
Тыча в меня пистолетом, он самодовольно лыбится и скалит прокуренные зубы. Я перевожу взгляд с дымящегося дула на висящую на плече бемби и это всё. Мой предел. Я не могу их отпустить и не могу двинуться с места. Не могу стоять как вкопанный и не могу побежать за брошенной в салон Даяной!
— Вот ведь сраный сукин сын! — лупят меня под ребра, подоспевшие мрази. — Что такое мудак, не такой крутой без своих телохранителей, верно, сволочь?! — и после третьего удара я падаю на колени не в состоянии сохранить равновесия.
Подонки смеются, хватают меня за волосы и снова начинают тянуть в сторону автомобиля, чтобы запихнуть в багажник:
— Держи свою долю детектив, — слышу краем уха, когда один из амбалов протягивает ему конверт, — хорошая работа как на поганого фараона.
— Передай мою признательность своему босу. А теперь давай так, как договаривались, — убирает он деньги в задний карман и его тут же начинают избивать, имитируя наш побег.
— Счастливого пути, ублюдок, — стоит надо мной широкий тёмный силуэт, и дверь багажника неслышно захлопывается, погружая меня в красное марево задних фар.
Я пытаюсь прислушаться и понять, что происходит с Даяной. Но не могу разобрать ничего кроме приглушенного гула и смазанной речи. Если её изнасилуют, то я уже никогда в жизни не смогу простить себе этого! Сердце практически останавливается. Отдельные удары выпадают из привычной череды и каждый раз, когда это происходит, я чувствую внутри себя маленькую смерть.
Мы едем уже около получаса, а это означает только одно — нас с Даяной вывозят загород. Вывозят только с одной целью — убить. Я знаю это, потому что и сам не раз заказывал привезти туда своих врагов.
Запах бензина наполняет легкие просачиваясь в кровь. Сжимает горло, перекрывая его слизким комом, и каждый следующий поворот заставляет меня давиться приступом тошноты. Голова раскалывается и гудит. Кажется, что её сжимают под прессом. Давят на вески и снова вгоняют в них зудящую дрель!
Автомобиль сбавляет ход. Слегка притормаживает.
Вот он — тот самый момент истины. И я прекрасно понимаю, что именно сейчас будет. Сейчас мне придётся взглянуть в лицо того ублюдка который продумал отличный план для того, чтобы свести в могилу всё мой наследие.
— Пора на выход, спящая красавица, — стучит амбал по крышке багажника, прежде чем открыть и меня снова тянут наружу два амбала.
Стоит машине заглохнуть и вокруг нас тотчас ложится непроглядная тьма. Нет ни фонарей, ни самых простых ламп. Не могу понять, где именно мы находимся, но почему-то у меня такое крепкое ощущение дежавю, что я практически уверен в том, что уже был здесь раньше.
— А ну заткнись и прекращай брыкаться принцесса! — злобно тянет мою бемби огромный сукин сын, практически скручивая в калач её тонкое тельце.
Мне практически невидно ни её лица, ни ощутимого отчаяния. Я не могу разобрать, что же с ней всё-таки случилось в салоне этого проклятого автомобиля.
— Ник… — голос Даяны звучит в этом ядовитом мраке как тонкое полотно шелка.
Кажется, ещё чуть-чуть и он оборвётся как хрупкая паутинка и вместе с ним, и я раз и навсегда потеряю её хрупкий образ. Что она улетит от меня как простой сон, уносясь куда-то далеко-далеко. За пределы моего собственного сознания.
— Всё будет хорошо малышка, обещаю, — так нагло ей вру, что на языке тут же появляется привкус едкой горечи.
Когда-то в детстве мне пришлось на спор съесть полыни. И её мерзкий вкус настолько крепко засел у меня под коркой, что даже сейчас я ощущаю его так же отчётливо и ясно, как будто это всё случилось только что.
— Пойдём, малышка, — пихает меня один из них и все остальные сразу же начинают смеяться не хуже чем стая гиен. — Пора поздороваться с боссом.
Нас тянут к огромному чёрному зданию и привыкшие к темноте глаза начинают узнавать знакомые контуры.
«Какая ирония!» — вырывается из меня смешок, когда я понимаю что эта тот самый завод, на котором я и сам приговаривал к смерти десятки людей.
Железные двери омерзительно скрипят, когда один из нашей «свиты» открывает их, пропуская нас внутрь, и мы сразу же слепнем под ярким светом прожекторов.
— Леди и джентльмены! — раздаётся противный и, до невозможного слащавый, голос Кристофера, вперемешку с хлопками в ладоши. — А вот и он — главный виновник сегодняшнего торжества!
Глаза всё ещё болят от колючего света, а в голове гудит, словно у меня внутри американские горки, но я всё равно поворачиваюсь в его сторону, демонстрируя всё своё самообладание.
Его самодовольная физиономия такая вытянутая и узкая. С острыми скулами и далеко посаженными глазами. А широкая улыбка практически разрезает его лицо пополам, превращая Кристофера в огромную двуногую ящерицу.