Реквием для зверя
Шрифт:
— Нет, — нервно складывает на груди руки, не зная куда их деть, и снова смотрит в окно. — Он тут не причём.
— Тогда кто?! — начинаю повышать голос и практически трясусь от злости, потому что он снова начинает решать всё за меня! Снова поступает со мной так, как именно он считает правильным. — Скажи мне! Что такого случилось, что мы больше не можем быть вместе! — хватаю его чуть выше от локтя и начинаю дергать, добиваясь ответа. — Что случилось на этот раз?! Почему мы больше не можем быть вместе!
— Потому что я умираю! — рычит Николас подобно огромному медведю и откидывает от себя мои руки.
Удары сердца отдают мне в голову барабанной дробью,
— Рикман не стал говорить мне этого сразу. Ждал когда я поправлюсь, чтобы не вызвать этой новостью инфаркт, — сжимает он края подоконника и у меня создаётся такое отчётливое ощущение что он вот-вот вырвет его из стены и переломит пополам, что я инстинктивно начинаю отступать. — После операции они провели мне полное сканирование тела, и томограмма показала неоперабельную опухоль в лобном отделе головного мозга, скрипит он зубами, выдавливая из себя каждое слово. — Эта дрянь так сильно проросла в мозговые оболочки, что теперь её уже ничем не достать.
— И как долго она уже у тебя? — кажется, я всё ещё не понимаю происходящего. Какая может быть опухоль, если Николас совершенно нормальный и совершенно здоровый человек?!
— Уже около трёх. Эрик считает, что у меня в запасе может быть от друх до пяти лет нормальной жизни, а потом… Блядь, Даяна! — снова повышает он голос, откачиваясь от окна. — Я не хочу, чтобы ты тратила своё время на медленно загибающегося мужика тогда, когда можешь найти себе нормально, здорового человека и прожить с ним долгую и счастливую жизнь!
От его слов адреналин бьёт в голову, и я всего в одном шаге оказываюсь от него на расстоянии замаха. На долю секунды моя рука мелькает в воздухе, а потом с треском обрушивается на его лицо.
— Заткнись и не смей больше говорить мне ничего подобного! — так сильно кричу, что в палату начинаю заглядывать перепуганные медсёстры. — Меня уже достало, что все вокруг только и делают, что решают за меня! — по лицу бегут слезы, и я смотрю на ошарашенного Николаса только с одной единственной мыслью — врезать ему ещё раз, чтобы вся та дурь с которой он пытается меня из своей жизни больше никогда не посмела зародиться у него в голове! — Хватит уже играть со мной в благородство! Я сыта им по самое горло! Теперь ты мой! Мы семья! А семья означает быть друг с другом всегда! И когда хорошо и когда плохо! Когда грустно и когда радостно! Так что даже не думай от меня убегать! Не думай прожигать свои годы, зарывая себя в делах компании или жертвуя на благо кого угодно, но только не себя самого! Хватит уже себя наказывать! — вытираю слёзы, натираю нос и всё равно продолжаю свою тираду, даже и не думая останавливаться. — Ты и так искупил всем чем только смог и то, что сделал со мной и то, как поступал с Меган и то, чем обидел Джеймса! Хватит уже считать, что ты не заслуживаешь того, чтобы потратить отведённое тебе время на то, чтобы хотя бы напоследок почувствовать себя по-настоящему счастливым! И я не знаю, сколько именно у нас осталось лет, но мы проведём их вместе, понял?!
Я смотрю на Ника, и меня трясёт от злости. Ненависть закипает во мне с новой силой, готовясь обрушиться на любого, кто попадётся под руку. Я ненавижу того Николаса который решил от меня избавиться! Ненавижу опухоль, которая пожирает его голову! Ненавижу мир, который пытается забрать его у меня! Но больше всего, ненавижу себя, за то, что ни чем не могу ему помочь!
— И как же ты хочешь провести их, малышка? — на его лице пытает багровая
— Вернёмся в наш дом на Маврикии, и не будем оставлять этот проклятый остров до самого конца… — кидаюсь ему в объятия и изо всех сил прижимаюсь к крепкой груди. Сейчас мне как никогда прежде хочется пропитаться его теплом и ароматом. Наполниться его жизнью и светом и больше никогда с ними не расставаться…
ЭПИЛОГ
Три недели спустя…
— Ну вот и всё, — улыбается мне Николас убирая телефон в карман. — Последние вопросы утрясены, так что можем лететь ни о чём не думая.
— Хорошо, — киваю и окидываю взглядом опустевшую гостиную.
Я не знаю, когда снова сюда вернусь, но когда это случится, не хочу чтобы хотя бы одна вещь напоминала мне о нашем с Николасом прошлом. Сейчас рядом со мной всё тот же сильный и уверенный в себе мужчина и о том, что он смертельно более напоминает один-единственный чёрно-белый снимок, который хранится на самом дне его чемодана. И я готова на всё что у годно, только бы Ник больше никогда о нём не вспомнил!
— Ну и как же отреагировал Алекс, когда ты вручил ему чек на десять миллионов? — обнимаю его со спины и наблюдаю за тем, как прилежно он складывает документы, перед тем как направить их в компанию.
— Сказал что я сумасшедший, — хмыкает Николас и передаёт Луису желтый конверт.
— И не удивительно. Не думаю, что он привык получать столь щедрые подарки. Зато теперь сможет открыть своё собственную охранную фирму и перестать рисковать жизнью. И если его люди сумеют себя, как следует зарекомендовать, то я обязательно найму их в свою компанию, — запрокидываю голову, когда Прайд поворачивается ко мне, чтобы наградить одобрительным поцелуем.
— Даже и не сомневаюсь, — кажется, он снова собирается меня поцеловать, но его телефон снова начинает звонить в самый неподходящий, даже и не думаю нарушать эту раздражающую традицию. — Чёрт, это Меган, — показывает мне светящийся экран, словно спрашивая «Поднимать или нет?». Я разрываю свои объятия, и он так быстро поднимает трубку, что я помимо воли начинаю ревновать его к официально бывшей, жене. — Слушаю. Да, она рядом, — кивает Ник и смотрит в мою сторону. — Хорошо, сейчас дам.
Я не хочу говорить с Меган, но, кажется, что деваться мне теперь уже некуда…
— Слушаю.
— Здравствуй, Даяна, — её голос звучит слишком тонко. Словно вот-вот оборвется, и я услышу гудки. — Знаю, что не имею права обращаться к тебе с подобной просьбой, но мне очень нужна твоя помощь. Понимаешь, Джеймс… он… — замолкает Меган и у меня по позвоночнику пробегает волна мурашек. — Он собирается оставить всё и улететь… — слышится всхлип на другом конце трубки, после которого она начинает говорить в нос. — И не говорит ни куда, ни как надолго…
— Хорошо, Меган, я тебя поняла, — бросаю трубку и смотрю на Николаса. — Сколько у меня есть времени до вылета?
— Полтора часа, — смотрит на часы и слегка щуриться. — А что?
— Надеюсь, ты простишь меня, если я ненадолго отъеду, — беру сумочку и подхожу к нему награждая поцелуем.
— Это ведь крюк на целый час.
— Обещаю прибыть до того как самолёт «надумает» взлетать.
— Ловлю на слове, — всё ещё не отпускает Прайд мою руку, когда я отхожу к лифту, из-за чего наши пальцы ещё долго остаются переплетены, несмотря на то, как далеко я от него отхожу.