Реквием по Homo Sapiens. Том 2

Зинделл Дэвид

– Если Бертрам не прекратит своей поджигательной деятельности, люди взбунтуются и пойдут штурмовать дворец, – изрек голографический Эде. Он все так же светился над алтарем, озаряя собой священную кибернетику и висячие цветы ананды. Если Данло не сбился со счета, Эде предупреждал его об опасности в 1719-й раз со времени их прибытия на Таннахилл. – Могу только надеяться, – продолжал образ, – что этим варварам не вздумается штурмовать мою гробницу в поисках других сокровищ. Если они случайно повредят саркофаг, восстановить мое тело будет невозможно.

На

следующий день к Данло явился неожиданный посетитель – Малаклипс Красное Кольцо. Данло не мог догадаться, зачем воину-поэту так срочно понадобилось увидеться с ним.

Может быть, он пришел сюда в качестве тайного эмиссара Бертрама? Трудно, впрочем, было представить себе воинапоэта, действующего по чьей-либо указке. Данло был еще слаб, и ему казалось, что в голове у него бьет барабан, однако он принял Малаклипса в алтарной комнате. Они уселись на белые подушки под цветами ананды. Данло, одетый в поношенную черную, еще невернесскую камелайку, держал на коленях флейту. Квалларское кимоно Малаклипса переливалось всеми цветами радуги, на руках сверкали два красных кольца. Воины-поэты одеваются так, чтобы ослепить свою жертву, вспомнил Данло, чтобы отвлечь ее от игл и ножей, извлекаемых с быстротой ядовитой змеи.

– Рад видеть тебя снова, пилот, – сказал Малаклипс. – Далеко же нас занесло из сада Мер Тадео, верно?

Данло вспомнил, что они и правда разговаривают впервые после той ночи, когда над Фарфарой зажглась сверхновая.

– Далеко, – согласился он. – Я уж думал, что больше тебя не увижу.

– Ты как будто и не рад мне.

– Нет, – сказал Данло. – Не рад.

– Но на Таннахилле у нас с тобой общая миссия, разве нет?

– Нет. Ты несешь смерть и насилие всюду, где бы ни появился.

– Разве это я входил к мертвым? Разве из-за меня одна половина Архитекторов готова перебить другую, объявляющую тебя светоносцем?

– Но ты-то знаешь, кто я, – несмотря на серьезность момента, улыбнулся Данло.

– Знаю ли?

Взгляд горящих лиловых глаз Малаклипса был странен, как будто Данло за время их космического путешествия преобразился из молодого человека в устрашающе прекрасного ангела.

Как будто Малаклипс почти боялся его.

– Я всего лишь тот, кто я есть, – Данло ви Соли Рингесс.

– Но коренной вопрос так и остается без ответа, – сказал Малаклипс. – Сын ли ты своего отца? Из того же ты теста, что Мэллори ви Соли Рингесс, или нет?

Данло с улыбкой коснулся губами флейты и спросил: – Зачем ты пришел сюда?

– На Таннахилл?

– Нет. Это, мне думается, я уже знаю. С отцом моим ты пока не встретился, зато нашел то, что искал, в Бертраме и его ивиомилах. Нашел слабое место Церкви.

– Я лишь служу моему Ордену, как ты своему.

– Это верно. Поэтому я и спрашиваю тебя: зачем ты пришел сюда, ко мне?

Малаклипс молчал, устремив свои невероятные глаза на Данло.

– Чтобы послужить своему Ордену? Или самому себе?

– А ты умен, пилот.

– Ты

хочешь спросить меня о чем-то, да?

– Да.

– О чем-то, что хочешь знать.

– О том, что никто, кроме тебя, не знает.

– Хорошо, спрашивай.

Малаклипс оглянулся на дверь. Казалось, что он впивает каждый звук, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь из охранников Харры. Но во дворце стояла тишина, если не считать их с Данло тихого дыхания и чириканья, которые порой издавал попугай в своей клетке.

– Каково это? – прошептал он наконец. – Каково это – быть мертвым?

Данло не отводил глаз от его пристального взгляда. Вопрос не удивил его, но глубоко взволновал.

– Вы, воины-поэты, поклоняетесь смерти, – сказал он наконец.

– Нет, Данло ви Соли Рингесс. Мы поклоняемся жизни.

– “Как учусь я жить? – процитировал Данло. – Готовлюсь к смерти”.

– “Как я готовлюсь к смерти? – все так же шепотом, с улыбкой продолжил Малаклипс. – Учусь жить”.

– Жизнь – это все, что есть, – загадочно изрек Данло. – Живи своей жизнью, воин. Пиши свои стихи, поэт. Ты достаточно скоро узнаешь, что значит быть мертвым.

– Это что – угроза или новое пророчество?

– Ни то, ни другое. Просто все люди умирают… слишком быстро. Мгновение – и нас уже нет, и ветер уносит нашедыхание. Жизнь драгоценна. Зачем швыряться ею до того, как придет твое время?

– Ты хочешь сказать, что сам это придумал?

– Я умирать не хочу, – сказал Данло.

– Правда? Я шел за тобой через галактику. И в Твердь. Ты живешь, как воин-поэт, без страха и упрека. Я думаю, что ты тоже ищешь смерти. Вот что тревожит тебя, когда ты думаешь о своем визите к мертвым, разве нет?

Данло посмотрел в окно, где отражались в океане вечерние огни. Не желая отвечать на вопрос Малаклипса, он взял флейту и стал импровизировать медленный напев, а после вытер губы и сказал:

– Чего бы я ни искал для себя, другим я несу только мир.

– Мир и свет – если ты, конечно, и есть светоносец.

– Да, свет, – улыбнулся Данло. – То, что противоположно тьме.

– А я, стало быть, носитель тьмы?

– Ты носитель войны. Вы, ваш Орден, заключили союз с ивиомилами, а для чего? Чтобы заставить одних Архитекторов убивать других.

– Но ведь я воин, так или нет? И война – закон всей вселённой. Когда-нибудь ты это поймешь.

– Нет, мир всегда есть. Он… должен быть.

– Эх, пилот, пилот.

– Где-то в центре, даже в человеческом сердце, должен быть мир. Гармония жизни, благословенная халла.

Данло снова посмотрел в окно на мерцающий океан. Он сидел выпрямившись, и его взгляд уходил далеко за край света. Насытив глаза глубокой темнотой воды, он перевел взгляд на небо. Там сквозь загрязненную атмосферу проглядывали только самые яркие звезды. Где-то там пронизывала Экстр убийственная радиация сверхновых, и Данло скраировал, бродя в бескрайних просторах вселенной.