Реквием по любви. Грехи отцов
Шрифт:
Лиза опешила, будучи не в силах смириться с услышанным.
Отказаться от всего, пребывая буквально в шаге от истины?
Безумие, не иначе. Хватая воздух ртом, она попыталась возразить:
– Я не могу. Мне нужно…
Не позволив договорить, Похомов стремительно развернул ее к себе лицом. Встряхнул, надеясь вразумить. И прогромыхал металлическим голосом:
– ТЫ. ЕДЕШЬ. С НИМИ!
– Нет, я остаюсь! – возмущенно. – Мне еще есть, что поведать окружающим!
Он угрожающе навис над ней, опаляя ее губы своим
Казалось, сорвется. Поцелует. Заткнет ей рот своим. Голодным зверем вгрызется в ее губы. Видела. Чувствовала. И… ждала, трепеща каждой клеточкой души. Забыв о существовании публики. О правилах и запретах.
Тело превратилось в один большой нерв. Оголенный и натянутый до предела. Однако, она ошиблась. Сжав губы в тонкую линию, и гневно прищурившись, Дмитрий схватил ее за горло. И Лиза осознала свою ошибку. Она невольно сделала то, чего не позволяла себе прежде. Посмела перечить ему при всех, тем самым оспаривая его авторитет. И он вынужден был публично приструнить ее. А как иначе? Жестокий мир. Жестокие нравы.
Похомов явно сдерживался, и прекрасно рассчитывал свою силу.
Она не чувствовала боли. Вообще. Но недостаток кислорода определенно испытывала. Мигом покраснела, и тихонько хрипела, с трудом втягивая воздух носом. Испугалась ли? Ни капли! Лишь смотрела на него не мигая, и подыхала от чувства единения со своим дерзким необузданным безумцем.
«Люблю! – транслировала взглядом, даже не пытаясь вырваться. – Всегда!»
Но на всякий случай подала знак дяде Боре, чтобы тот не вмешивался.
Ведь от хватки мужа вовсе не умирала. И не страдала. Она от нее оживала.
А вот Андрей, не догадываясь об этом, перепугался не на шутку.
И совершил явную глупость – попытался оторвать их друг от друга, с ненавистью выплевывая:
– Ты че творишь, припадочный? Отпусти ее!
Напрасно. Молниеносным, едва различимым глазу движением, Дмитрий схватил Гордеева за грудки свободной рукой, рывком притянул к себе, и… расквасил ему нос. Головой. А после раздраженно отшвырнул от них, взревев:
– Съ*бись!
Не ожидая от Борзого подобной скорости и силы, друг пошатнулся. Благо, равновесие все же удержал. Утирая кровь, хлынувшую из носа, громко ругнулся:
– Сука! Совсем озверел?
Он явно собирался вновь ринуться в неравный бой.
Но Лиза остановила его спокойным:
– Андрей, не нарывайся! Прошу тебя, родной. Умоляю. Ступай к Паше!
Глава 71
Дмитрий едва заметно улыбнулся уголками рта, перемещая руку на ее горле чуточку выше. Ближе к подбородку. А после потянул Лизу на себя, вынуждая девушку рефлекторно приподняться на носочках, и заговорил так тихо, чтобы слышать его могла только она одна. Со стороны наверняка казалось, будто он жестко отчитывает ее. Но
– Ты – моя жизнь! – хрипел он, чеканя каждое слово.
– Моя одержимость. Моя слабость. И мое гребанное безумие! Любого, из присутствующих, я растерзаю за тебя голыми руками. И ты прекрасно знаешь это. Знаешь, черт подери! Еще пару дней назад, думая, что не уберег тебя, я хотел сдохнуть! Пустить пулю себе в лоб, лишь бы остановить ту боль, что изнутри меня на куски раздирала! И готов был город в крови утопить, чтобы скорее вернуть тебя, когда понял, что ты угодила в их лапы. Я пережил худшие дни в своей бл*дской жизни, жена! И после всего этого ты смеешь… перечить мне?
– Прости! – с придыханием, мягко накрывая ладонью его руку на своем горле, и нежно поглаживая. – Я твоя, Дима! Вся твоя. Накажи, если не права!
– Предупреждал же, - самозабвенно, все сильнее склоняясь к ее губам, – многое прощу. Многое оправдаю. Но не считаться с моим мнением не позволю! Если я сказал, что тебе нужно свалить отсюда, значит ты согласно мне киваешь, и сматываешься так быстро, словно черти за тобой гонятся! Скоро тут начнется месиво! Ты не должна находиться здесь, понимаешь?
Утопая в его взгляде, и дурея от его близости, Лиза кивнула.
Похомов продолжил, накрывая свободной рукой ее талию:
– Уезжай, как можно скорее. Как можно дальше. В безопасность.
– Дима…
– Пусть Сокол отвезет вас в нашу тайную хижину, - продолжал Дима, пожирая ее своим одичавшим взглядом. – О ней никто не знает. Отсидитесь там. Я лично приеду за тобой туда, когда все закончится.
– Хорошо, - заторможенно улыбнулась Лизавета, с трудом понимая, где находится. – Я обязательно уеду. Сделаю все, что скажешь. Но…
– Никаких «но», Кроха! Разве ты еще не поняла? Никаких «но»!
– Пожалуйста, позволь мне…
Дмитрий не сводил пристального взора с ее рта. Его дыхание тяжелело, и тяжелело. Тело сотрясала мелкая дрожь. Голос сделался еще ниже.
– Позволить тебе, что, жена?
Чувственно увлажнив губы, она прошептала:
– Сперва я хочу рассказать и показать всем вам кое-что чертовски важное. А после этого, сразу же уеду с Андреем и Пашей. Так, разрешишь?
Ее суровый мужчина надменно усмехнулся:
– Что ж… советую поспешить!
Удерживая на себе взгляд угольно-черных глаз, Лиза медленно убрала его руку со своего горла. Но не отпустила. Нет. Вцепилась в крупную ладонь с огрубевшей кожей, и демонстративно поцеловала Дмитрия в его сбитые до крови костяшки, заявив достаточно громко:
– Ты же простишь свою «безмозглую пигалицу»? Я больше так не буду!
Похомов дернулся, как от мощнейшего удара током. Скрипнул зубами.
Зажмурился на миг. А когда вновь распахнул веки, Лиза поняла – ей конец.