Реквием по любви
Шрифт:
— Только тронь! — Прошипела сквозь стиснутые зубы. — Сделаю больно!
Карпова продемонстрировала ему свои, прилично отросшие ногти.
— Наслышан. — Усмехнулся мужчина. — Вот только я не Решетников. На бабские уловки не поведусь.
— Не было никаких уловок. Я просто защищалась. И ни капли этого не стыжусь!
— Лишь безмозглый идиот позволил бы сопливой девчонке отправить себя в нокаут. Я к их числу не отношусь.
— А я на роль Рембо и не претендую! — Рявкнула Карпова, окончательно теряя контроль над ситуацией. — Что смогла, то и сделала.
— Да
Матвей тут же фыркнул:
— За себя говори! Меня от нее уже трясет!
Наверное, она покрылась багровыми пятнами, так как щеки нещадно запылали. Вот что ему сделала? Прицепился же! Внимательно посмотрела на Даню, а затем, кивнув на его старшенького, тихо произнесла:
— Будь у меня такой брат, я бы застрелилась! Искренне сочувствую.
Данила загоготал в голос. Как ни странно, губы Матвея тоже растянулись в легком оскале.
— Не пренебрегай правилами безопасности. И у нас с тобой не будет проблем.
— Я постараюсь. — Измученно улыбнулась. — Извини. Не со зла сказала…
— Так и понял.
Все произошло внезапно. Грудную клетку, будто стальными прутьями стянуло, выбивая из легких весь воздух. По телу прошла болезненная судорога, которая заставила рухнуть на колени, и закричать. Сдержаться было выше ее сил. Впилась пальцами в размокшую почву, не замечая грязи на руках. Под ногтями. Братья отреагировали молниеносно. Прикрыли собственными телами, выхватывая оружие из кобуры. Словно коршуны, нависли над ней, защищая собой. Мужчины, быстро и профессионально просканировали местность на предмет угрозы. Однако вскоре сообразили, что дело в девушке. Матвей, без особых усилий, поднял ее на ноги. Не церемонясь. Рывком. Вцепившись в плечи мертвой хваткой, затряс.
— Что с тобой? — Шептал здоровяк, пытаясь оценить проблему. — Что случилось?
Давясь слезами, девушка попыталась четко сформулировать свои мысли. Чувства. Эмоции. Тщетно! Выдавила хрипло лишь то, в чем была теперь абсолютно уверена:
— Прочитал…
— У тебя, случаем, крыша не поехала? — Возмутился Данила. — Может пора мозгоправам звонить?
— Захлопнись! — Осадил его брат, окинув взбешенным взглядом.
— Он прочитал! — Сорвалась на истерический крик Лизавета, пытаясь увернуться от заботливых, но чужих рук Матвея. — Прочитал!
Не чувствуя более сковывающих мужских объятий, отошла на пару шагов. Вот и все. Это конец.
— А-А-А! — Закричала в никуда, что было мочи, складываясь пополам. Выплескивая всю свою боль в бескрайнее небо. Терпеть уже не могла. Вдох. Выдох. Несколько секунд гробовой тишины. Темноты в глазах. В душе. Отдышавшись, выпрямилась. Растерла по щекам соленую влагу, оставляя грязные разводы от ладоней, и медленным неуверенным шагом побрела в сторону деревни.
***
Вокруг было тихо. Ни людей, ни собак. Ни внедорожников Похомова. Калитка распахнута. Двери в дом — настежь.
— Притормози! — Очень тихо отдал приказ Матвей. Лизавета остановилась,
— Не торопись на тот свет. — Холодно посоветовал телохранитель. Прищурившись, он детально, осматривал территорию, прилегающую к дому. Перевел взгляд на нее. — Идем!
Девушка двинулась за ним. Только вот, Матвей повел не в избу, а к колонке. Взял висящее на веревке полотенце. Намочив в ледяной воде, поднес к лицу. Лиза недоуменно отступила. Не помогло.
— Спокойно. Не дергайся. — Принялся заботливо оттирать ее щеки. — Перепачкалась.
— Я сама! — Возмущенно оттолкнула его руку. Взглянув на свои грязные пальцы, и землю под ногтями, фыркнула. — Оно не поможет.
Включив проточную воду, принялась с остервенением тереть себя специальной щеткой, которой бабуля отчищалась после огорода. Закончив, стараясь не сталкиваться с мужчиной взглядом, забрала у него махровую тряпку,
— Чисто. — На крыльце показался Данила. — Наши внутри. Припарковались в лесочке, чтоб лишнее внимание не привлекать. По одному человеку в тачках оставили. Там бабка, в ауте, кажется.
— Что?
Не помня себя от страха, Лиза влетела в дом. Даже Даню со своего пути оттолкнула, словно почти двухметровый качек был не тяжелее ведра с водой. Несмотря на распахнутые двери, внутри было очень душно, и сильно пахло корвалолом.
— Бабуль?
— Я здесь, Лизонька. — Донесся из гостиной взволнованный женский голос. — Здесь, ягодка.
Не обращая внимания на собравшуюся публику, бросилась в объятия Валентины Степановны. Та сидела в своем привычном кресле. Рядом, на столике девушка разглядела стакан с водой и кучу таблеток.
— Как ты себя чувствуешь? — Голос дрогнул. — Сердце? Давление? Что?
— Душа, Лиза! — Всхлипнула женщина. — Душа!
Осторожно отстранилась. Опустилась на корточки, рядом с ней. Приложила огрубевшую от возраста и труда ладонь к своей пылающей щеке.
— Прости, что заставила волноваться…
Бабушка очень серьезно посмотрела на нее сверху вниз:
— Правду ли Аркашка говорит, иль брешет?
Не выдержав, отвела взгляд.
— Смотря, что говорит, бабуль.
— Много чего. Говорит, что ты с сыном его согрешила! Что жила с ним, а мне врала, что с Андрюшкой к соревнованиям…
Лизу, будто пружиной распрямившейся вверх подбросило. Тяжело дыша, бросила свирепый взгляд на невозмутимого Аркадия. Вот уж кому бы с радостью в лоб треснула!
— Что было между его сыном и мной, между нами и останется! Тебе не о чем волноваться. Все в прошлом. А Аркадий Михайлович пусть свои грехи посчитает, раз в нем погибает такой великий математик!
— Их не счесть, котёнок. Я давно со счета сбился.
— Ох, ты ж Господи! — Запричитала Валентина Степановна. — Разве я тебя этому учила?! Как ты себя ведешь? Как с людьми разговариваешь? Ты глянь, врать научилась!