Реквием по Союзу
Шрифт:
– Что случилось? – спросила одна другую.
– Соседка мне давеча говорила, что из Афганистана солдата погибшего привезли.
– Снова? На той неделе уже схоронили одного. С третьего микрорайона. Не припомню как его звали…
– Ааа…
– Боже, что творится! Когда уже закончится эта война! – заохала женщина. – Как бы моего туда не забрали. На будущий год ведь ему восемнадцать стукнет…
– И не говори-ка, Михайловна!
В этот момент к колесу ЗИЛа подкатился ярко-красный резиновый мячик. Вдогонку за ним бежал мальчик по имени Леонид
– Лёня, осторожно! Машина! – послышался голос матери.
На небольшой скорости мимо проехал жёлтый запорожец. За ребёнком быстрым шагом шла Марина Смургина. Это была щупленькая невысокая брюнетка тридцати восьми лет с короткими кудрявыми волосами.
Лёня совсем не походил на нее, так как был упитан и крупноват. Он поднял мячик и обернулся. Женщина резко схватила Лёню за руку со словами: "Больше так не делай! Смотри внимательно на дорогу!" увела его прочь.
– Такой забавный! – улыбнулась Ростовская.
– И не говори! – хмурое лицо Булавина впервые за день посветлело.
Тем временем солдаты начали помогать желающим подняться в кузов грузовика.
– Поедем? – очнувшись спросила возлюбленного Ростовская.
Глава 8. Челночница
13 сентября 1988 года.
– Тётя Вера, какая классная куртка! – с восхищением произнесла Яна Ростовская.
В руках она держала жатую синтепоновую куртку небесного цвета с вышитой яркими нитками жёлто-зелёной пальмой на верхнем кармане, которую она нежно погладила. Такие вещи только-только стали появляться в нехитром гардеробе людей, еще не привыкших к ярким цветам в одежде. Своим появлением они привлекали внимание и неизменно поднимали настроение в серые осенние будни.
На лице Веры Николаевны Прохничевой появилась счастливая улыбка. Она очень любила свою единственную племянницу, которая в раннем возрасте осталась сиротой, и во всем старалась заменить ей мать.
– Китайская? – уточнила девушка, бросив вопросительный взгляд.
– Да. – от смущения щеки тёти Веры покраснели. – Выменяла на военную шинель.
– Спасибооо! Я о такой мечтала! – воскликнула Яна и крепко обняла Веру Николаевну.
– Не за что! Всё ради тебя. – ласковым голосом произнесла та, и, на мгновенье о чем-то задумалась. Лёгкий налёт грусти появился на её добром и спокойном лице.
– Жаль только вторую куртку украли.
– Как? – глаза девушки округлились одновременно от испуга и удивления.
Ростовская присела на диван.
– Да положила куртку на скамейку. Суетилась, перекладывала вещи из одной сумки в другую. Стоило отвлечься на пару секунд, а её уже и нет. – с печалью в голосе произнесла челночница. – Не всё так просто в нашей работе. Приходится иногда сталкиваться и с проблемами.
– Всё будет хорошо, тётя Вера! Я могу работать за двоих. – пыталась её приободрить Ростовская. Яна вскочила на ноги и приобняла женщину.
– Это ещё зачем? Глупости! Тебе в университет нужно поступать! Я хочу, чтобы ты выбилась в люди! – твердым голосом, нетерпящим отказа,
– Да, хорошо… – нехотя согласилась племянница.
– Дай бог, в следующем месяце снова поеду в Китай. Мне тут один военный, Леркин зять, привёз несколько армейских шинелей. Может помнишь его? Миша Котосонов. Он такой высокий, широкоплечий, голубоглазый, из второго подъезда. Видный такой. Раньше спортом занимался: то ли боксом, то ли борьбой. У него ещё младший брат лет десять назад в реке утонул. Сейчас в Карелии служит.
– Не могу вспомнить…
– Как же? Помню, ты была маленькая еще, но уже засматривалась на него, говорила, что он тебе нравится. – уточнила челночница. Но увидев недоумение на лице племянницы, продолжила. – Ну да ладно. Может вспомнишь потом. Ещё вот звездочки октябрятские и пионерские прикупила. Китайцы от них без ума!
Прохничева вытащила из шкафа небольшой мешочек со значками. Девушка машинально взяла их в руки, потрогала острые концы сквозь тряпичный материал и положила обратно. Школу она закончила недавно, поэтому для неё эти звездочки не представляли никакого интереса.
В этот момент на противоположной стене затрещали и зашумели часы. Раздалось неизменное: «бом», с шумом из своего деревянного домика следом выскочила кукушка. Обе женщины замерли, считая удары.
– Ох, уже девять! Ну что ж, пора ложиться спать! – первой нарушила тишину Вера Николаевна и стала убирать вещи, разложенные на диване. – Как говорил твой дед Порфирий: "Утро вечера мудренее!".
– Да. Пора. – нехотя согласилась Ростовская.
Глава 9. Разговор у костра
14 сентября 1988 года.
– Мы затопим в доме печь, в доме печь. Мы гитару позовём со стены… – разноголосое пение доносилось с берегов небольшого живописного озера.
На поверхности прозрачной водной глади отражались звезды, усеявшие ночное небо словно маленькие бисеринки, и пляшущие огни костра. Яркое пламя освещало весёлые лица парней и девчат, которые пели под гитару походные песни. Поодаль от них словно индейские вигвамы стояли брезентовые палатки. Туристический лагерь аккуратно расположился между густым лесом и прохладным озером.
– Тебе не холодно? – спросил Дмитрий Булавин, накрывая тонким одеялом Яну Ростовскую, которая сидела на бревне давно упавшего дерева.
– Спасибо! – улыбнулась девушка.
Яна повернулась к нему лицом, освещаемое бликами костра. Её большие глаза светились счастьем.
– Как здесь хорошо! – произнесла она воркующим голосом.
Внезапно подул лёгкий ветерок, от чего всколыхнулись языки пламени.
– Дима, ты знаешь, посмотрев на этот костёр, я сразу вспомнила свое детство, пионерский лагерь. Там мы также пели под гитару возле костра. Только песни были детскими. Ностальгия какая-то. – Ростовская, поёжившись, прижалась спиной к груди возлюбленного. При этом её глаза мечтательно глядели куда-то вдаль.