Реквием по завоевателю

Гир Уильям Майкл

Или даже оглянулась на эту проститутку в вуали, но затем усилием воли вытеснила ее из своих мыслей, чтобы подумать над словами охранника Управления каторжных работ.

— Хороший способ избавляться от излишка рабов! По-моему, все-таки можно было бы проложить трубы и без участия Командующего. Впрочем, сам виноват.

Авиакар легко стартовал с площадки, и Или под влиянием легкой перегрузки откинулась на спинку своего кресла. Она вздохнула.

— Ну, ладно, Стаффу мы, будем считать, отыскали.

А где может сшиваться его красотка?

Тиклат провел указательным пальцем

по своему длинному прямому носу, нехарактерному для темнокожих. Его глаза были такими же черными, как и у Или, и в них наблюдался такой же загадочный блеск.

— Пока я не могу сказать что-нибудь более или менее уверенно по этому поводу. Если честно, то я до сих пор занимался исключительно Командующим. Он был моей главной заботой. А тот факт, что он чуть было не улизнул от нас, говорит о том, что мы долгое время искали его в не том месте. — Он нахмурился, уставившись в пространство. — Возможно, со Скайлой Лайма произошло то же самое. Однако будем корректировать поиск.

Или глянула в окно на низенький город, и поморщилась. Каким уродливым и отвратительным он стал, заимев в качестве главной своей достопримечательности Храм, в котором воспевался культ гетер и обычных шлюх. Плоские крыши серых домов прорезывались узкими улочками. Это был туристический город, который жил тем, что проедал доход, добытый от паломничества мужчин к Храму жриц. В то же время здесь были и верующие, которые получали необходимые наставления от своих духовников, молились, философствовали. Город кормился и мелкой торговлишкой, которая процветала в кварталах туристов, куда каждый день сотни лотошников носили свои сомнительного качества сувениры. Торговали, впрочем, и хорошим товаром. Например, специями, которые поставляла городу пустыня. Пустыня же поставляла редкие и красивые минералы, а также драгоценные камни.

— У нас просто пока не накопилось достаточного количества информации о Скайле Лайма, — решила Или. У нее тут же появилась еще одна мысль, которую она не замедлила высказать:

— Я не хочу, чтобы Стаффа, к которому мы направляемся, каким-либо образом прознал, что Лайма где-то здесь. Если он не будет этого знать, нам откроются дополнительные рычаги воздействия.

— Понимаю.

— Вот и хорошо. — Сделав паузу. Или пристально взглянула на Тиклата. — А тебе известно, что она очень красивая женщина?

— Я видел голографические карточки, которыми нас снабдили, — проговорил Тиклат.

— Можешь мне поверить: голография не способна отразить всю силу ее очарования. — Или почувствовала, что воздух стал более душным. Губы ее пересохли. — Здесь найдется что-нибудь выпить?

Он тут же протянул ей флягу, которая была прикреплена к сиденью.

Освежившись тонизирующим напитком, Или продолжала свою мысль:

— Когда ты выйдешь на нее, советую тебе хорошо приготовиться к захвату. Предупреждаю: она настоящий воин. Ее специфический талант и боевые качества могут обернуться большой бедой для ее противников. Это очень опасная женщина, которая способна вырубить самых лучших твоих агентов в рукопашной схватке.

Тиклат рассмеялся.

— Мы возьмем ее при помощи парализующего стержня и сразу же наденем ошейник.

— А после этого, Тиклат,

попридержи ее какое-то время в стороне. Я не хочу, чтобы распространились слухи, что она у нас. Последствия этого, я надеюсь, ты можешь предугадать. — Она снова откинулась назад и прикрыла глаза. Как далеко она может зайти в самостоятельном противостоянии со Стаффой? Как вести разговор с ним? Что предлагать? Каким тоном? — А если выяснится, что нужды в бесценной Скайле нет, ты можешь оставить ее себе. Как я уже говорила, она очень красива, а я люблю награждать своих людей.

На его губах заиграла улыбка признательности.

— С ошейником, я полагаю, она станет совсем ручной. Как котенок.

Или позволила себе короткий смешок. В конце концов дела пока продвигаются совсем неплохо. Она могла поздравить себя, убрать сдерживающие внутренние барьеры и отдаться мощному приливу оптимизма, который так и рвался наружу.

Авиакар как раз пролетал над ослепительно белыми дюнами пустыни. Внизу тянулась какая-то тонкая полоска, местами совсем засыпанная песчаными наносами. Когда авиакар пошел на посадку, Или увидела, что полоска, оказавшаяся трубопроводом, исчезает в глубокой канаве, которая, однако, была засыпана, и возле нее возились почти голые люди.

Пыль, поднявшаяся при посадке авиакара, закрыла на минуту внешний обзор. Или обернулась к Тиклату и увидела, что он пристально смотрит ей под ноги.

— Твои туфли, Или, — в его голосе слышалось смущение. Он еще не привык обращаться к ней по имени. — Я считаю, тебе лучше снять их. Это этарианская пустыня. То, что мы называем Настоящими Песками. Твои высокие каблуки будут проваливаться и… со стороны будет выглядеть несолидно. Конечно, босиком ступать по такой земле неудобно и неприятно. — Он развел руками. — Что делать?

Но я буду тебя поддерживать.

Она заметила в его глазах очевидный интерес и скинула туфли.

— Только после тебя, директор.

Он не солгал. Ей показалось, что она ступила ногами на раскаленную сковородку. Каждый шаг казался пыткой. Но она не морщилась и держала голову прямо, осторожно ступая вслед за Тиклатом. Но вот чего она точно не могла вынести — так это яркого солнечного света, который просто слепил глаза, усиливаясь от сверкавших белых барханов, раскинувшихся вокруг. Или приходилось отчаянно щурить глаза. Зной давил ей на голову и плечи удушающей массой. Проклятие! И они хотят сказать, что люди живут в таких условиях?! И еще тянут трубы?! Кожу так и щипало от жары, а губы окончательно пересохли. Горячий ветер, не приносивший облегчения, наоборот, испарял с поверхности ее тела естественную влагу и ворошил длинные черные волосы.

Они направились к палатке с тентом, возле которой Тиклата поджидали трое мужчин. Или пришлось принять протянутую для пожатия руку какого-то офицера. Запомнилось его имя: Англо.

— Мы прилетели за рабом, — холодно сказала она офицеру, увидев, что он рассматривает ее слишком бесцеремонно и что в его глазах уже появился похотливый блеск.

«Черт возьми, как он смеет?! Он что, даже не понимает, с кем разговаривает?! Или он так привык обращаться со своими рабынями, что уже не воспринимает разницы?»