Реквием. Умирать — в крайнем случае
Шрифт:
Дорис, добрая душа, тут же прижимает палец к губам и говорит:
— Тс-с-с, мистер Питер!
— А что «тс-с-с», — пренебрежительно машу я рукой. — В конце концов, его уже нет, и сделать ему ничего нельзя.
— Его-то нет, но она здесь, — напоминает Дорис. — А раз она здесь, о ней могут вспомнить и призвать к ответу.
— Дорогая Дорис, вы неисправимый романтик! Неужели вы думаете, что мистер… сами знаете, кто, не догадывался о приключениях мисс… сами знаете кого?
— Ну, мистер Питер, я не так уж наивна. Конечно, догадывался. Не только
— Комбинация удачная.
— Конечно. Но мистер… сами знаете, кто, все-таки узнал об этом. Он просто закрывал на все глаза.
— Ну вот, видите?
— Что тут видеть? Дело в том, мистер Питер, что эта самая мисс никогда не принимала в этой комнате Джона Райта.
— Ну, этого вы знать не можете.
— Вот и ошибаетесь, мистер Питер, — хитро улыбается Дорис. — Знаю, причем достоверно. От той же приятельницы. Потому что мисс встречалась с Райтом именно в отеле «Селект» и приходила туда через черный ход… Хитро придумано, правда? Уж про это-то никто не знал, даже я, и приятельница посвятила меня в эту тайну только недавно, после того как Райт исчез.
— Зачем столько предосторожностей? — недоумеваю я. — Раз он знал о других ее связях, какая разница, узнал бы он про Райта или нет.
— Огромная разница! — уверяет меня Дорис. — Огромная! Он мог закрывать глаза на случайные встречи со случайными людьми, но никогда не стал бы терпеть такое от собственного подчиненного! Вы же знаете, что он — человек дисциплины.
Это верно. И вообще мне кажется, что Райт пал жертвой правил поведения и внутренного распорядка, причем не столько по пункту «Не убивай коллегу своего», сколько по пункту «Не пожелай приятельницу шефа своего». Я даже допускаю, что наш разговор с Линдой, записанный на пленку, послужил решающим поводом для расправы. В противном случае экзекуция совершилась бы раньше: Дрейк не из тех, кто любит откладывать на завтра.
Проблемы отношений Бренды и шефа не особенно меня занимают, и если я завожу беседу с Дорис на эту тему, то делаю это потому, что мисс Нельсон в последние дни, то есть после исчезновения Райта, вдруг изменила отношение ко мне.
Началось с того, что она стала замечать меня при встрече и даже дружески улыбаться, тем самым наводя меня на размышления. И я размышляю. А чем больше размышляю, тем яснее понимаю, что я вовсе не хочу отправляться вслед за Райтом в горные селения и райские кущи.
Возможно, мисс Нельсон считает естественным поддерживать связи — я хочу сказать интимные связи — с секретарем и помощником Дрейка, будь то Райт или хитрый Питер; может быть, она даже считает такие связи неписаными обязанностями указанного помощника… А может, ее интерес к моей скромной особе вызван совсем другими причинами, как знать! Но я твердо уверен в одном: ее внимание ко мне весьма обременительно,
Бренда сидит на своем месте, то есть на диване, в обычной позе породистой домашней кошки, от которой она отличается только тем, что кошки не курят сигарет и не демонстрируют бедер. Она сидит и молча курит, но стоит шефу отвернуться к сейфу, заняться бутылкой «Баллантайна» или сигарой, она тут же устремляет на меня пристальный красноречивый взгляд, полный недвусмысленных намеков. Иногда она сопровождает этот взгляд откровенной полуулыбкой. Хотя он и без улыбки вызывает во мне трепет — весьма неприятный трепет: вдруг Дрейк повернется и увидит ее заигрывания.
Бренда твердо решила заняться мной. В этом меня лишний раз убеждает встреча с ней под аркадами Берлингтон-отеля. Эти аркады — торговый пассаж, соединяющий Риджент-стрит и Бонд-стрит. В этот утренний час там довольно безлюдно, я хожу и бесцельно разглядываю витрины, поскольку работой я не перегружен, а шефу нездоровится и вряд ли он вызовет к себе.
Итак, я разглядываю витрины и чувствую, как кто-то касается моего плеча. Оглядываюсь. Узкая рука в светлой шелковой перчатке ложится мне на плечо, и тихий бархатный голос мурлычет мне на ухо:
— Здравствуйте, Питер!
Передо мной стоит мисс Нельсон во всем блеске своей красы, словно только что сошла с витрины модного магазина.
— Добрый день, — бросаю я без энтузиазма.
— Какая неожиданная встреча, не правда ли? — говорит она, устремляя на меня уже знакомый красноречивый взгляд.
Особой неожиданности тут нет, мы, жители Дрейк-стрит, если не сидим в Сохо, то крутимся возле Пикадилли. Но Бренда думает иначе.
— Мне кажется, Питер, что сама судьба позаботилась о том, чтобы сегодня свести нас здесь, под аркадами.
— Возможно, судьбе просто захотелось пошутить, — говорю я. — Как знать, может, ей делать нечего?
— О, не думайте, что я не замечала ваших взглядов, — прожолжает мисс Нельсон. — Но вы сами понимаете, что там, в кабинете Дрейка…
«Ваших взглядов»! Вот нахалка!
— Лучше не будем говорить о том, что было, — с понятным великодушием предлагаю я.
— О да, — соглашается леди. — О прошлом мы будем думать, когда состаримся. А сейчас займемся настоящим. У меня здесь есть небольшая комнатка, это совсем недалеко…
«О прошлом будем думать, когда состаримся», — машинально повторяю я про себя. Но если я окажусь в этой комнатке, у меня вряд ли будет такая возможность.
— Видите ли, Бренда… Это прекрасно, что у вас есть небольшая отдельная комнатка. И сами вы тоже прекрасны, не буду скрывать. Но дело в том, что мне не хочется расставаться с жизнью, и вообще Дрейк…
— О, не смешите меня, Питер. Я вас уверяю, что Дрейк смотрит на такие вещи сквозь пальцы, особенно если все приличия соблюдены. Уж таковы мы, англичане: готовы что угодно позволить себе и другим, лишь бы соблюдались нужные приличия.