Реквием
Шрифт:
– Но я…
– Иди, Паша, – негромко сказала Настя, – это уже не наше с тобой дело. Мы преступлений не раскрываем. Мы с тобой теперь бумажные крысы. Юра знает, что делает.
Дюжин ушел, обиженно насупившись. Насте было неловко, ситуация, на ее взгляд, сложилась не очень-то красивая. Когда Павел был нужен – привлекли его к делу, послали выполнять задание, а теперь темнят, отстраняют от обсуждения. Любой бы на его месте обиделся.
– Ну что ты так смотришь? – взорвался Коротков. – Пашеньку твоего обидели? Подумаешь, нежный какой. Да он девушке Лере через пять минут обо всех
– Почему ты думаешь, что расскажет?
– Да потому, что он втюрился в нее по уши, это же невооруженным глазом видно! И она для него теперь свет в окошке и кладезь всех мыслимых и немыслимых добродетелей. Между прочим, он женат?
– Не знаю, – пожала плечами Настя. – Это имеет значение?
– Вполне возможно. Если он влюбился…
– Да с чего ты это взял?!
Коротков пододвинул стул к ее столу, взял Настины руки в свои, поцеловал ее пальцы.
– Дорогая моя, я всегда знал, что обожаю тебя, но никогда не мог понять почему. И вот только теперь наконец понял.
Она смягчилась и тепло улыбнулась ему.
– И почему же?
– Потому что ты – святая. В самом прямом смысле этого слова. Ты в любом человеке всегда видишь в первую очередь личность, ум и характер, а о том, что этот человек имеет еще и половые признаки, ты вспоминаешь, когда выясняется, в какой туалет он ходит, в мужской или женский. Это прекрасное качество, и я тебя за это искренне люблю. Ты не умеешь флиртовать и не понимаешь, когда это делают другие. И именно поэтому ты не умеешь видеть признаки влюбленности, которые человеку опытному просто в глаза бросаются.
– А человек опытный – это, конечно, ты? – поддела его Настя.
– И я в том числе, и подавляющее большинство населения нашей планеты. Дюжин влюбился в Леру Немчинову, и если ты этого не заметила, то просто поверь мне на слово.
– Хорошо, – согласилась она, – поверю. И в ответ на твою небывалую искренность скажу, что флиртовать я умею будь здоров как, а тот факт, что ты об этом так и не узнал до сих пор, свидетельствует только о том, что я умею это очень хорошо скрывать.
– Серьезно?
– Абсолютно. Между прочим, как с моей просьбой?
– Нашел я тебе твоего дяденьку. – Коротков полез в бумажник и достал оттуда квадратный зеленый листочек. – Держи, здесь имя, адрес и телефоны. А что мне за это будет?
– Кофе с венскими булочками, бескорыстный мой. Устроит?
– Более чем.
* * *
Вячеслав Олегович Зотов собирался на деловой ужин. Разговор не сулил ничего особо приятного, и Зотов откладывал его вот уже две недели, отказываясь от встречи под разными благовидными предлогами. Он бы и дальше отказывался, если бы не Левченко. Припер его к стенке, и придется теперь форсировать события.
Встречаться ему предстояло с женщиной, и Зотов, добираясь до назначенного места, пытался заранее составить схему разговора и определить, следует ли ему быть очаровательным, сексапильным или, наоборот, строгим и жестким. «Ладно, – подумал он, въезжая на охраняемую стоянку, – приму решение по ходу дела».
Одного взгляда на Ингу оказалось достаточно, чтобы он понял: жесткость и строгость сегодня
Инга протянула ему холеную руку для поцелуя, и Зотов отметил превосходные изумруды, украшающие браслет и перстень. Не бедствует Ингуша, молодец, сама себя сделала. Интересно, как бы жизнь сложилась, если бы Зотов в свое время женился на ней? А ведь все к тому шло…
– Здравствуй, милый, – произнесла она глубоким красивым голосом, за которым угадывалась певица. – Наконец-то мы встретились. Мне даже стало казаться, что ты меня избегаешь.
Он прильнул губами к нежной руке и вдохнул давно знакомый запах ее кожи. Господи, как он ее любил когда-то! И куда, интересно, все девается? Чувства уходят, память уходит, даже желания пропадают. А ведь как мучился, страдал, ночей не спал.
– Ты выглядишь потрясающе, – искренне сказал Зотов. – И если бы я тебя не избегал, дорогая, то наделал бы кучу глупостей и испортил тебе всю карьеру и семейную жизнь. Какой у тебя нынче муж по счету? Четвертый?
– Пятый. – Она рассмеялась чуть хрипловато и элегантно села на стул, придвинутый предупредительным официантом. – Ты не следишь за событиями.
– Хочешь побить рекорд Лиз Тейлор?
– Что ты, куда мне до нее! Мои мужья никогда не будут моложе меня, у меня нет тяги к мальчикам. А ты, насколько мне известно, после второго развода так и не женился?
– Увы, – он шутливо вздохнул, – я даже еще и не развелся. Мы просто разошлись, но развод не оформляли.
– Что так?
– Необходимости нет. Нужно будет – оформим. Я занят, жена все время в разъездах, первое время было трудно собраться вместе и дойти до загса, а теперь уж и привыкли как-то.
– Это не есть правильно, как сказали бы англичане. Юридическая сторона любого вопроса – дело первейшее и наиважнейшее. Который час? – внезапно спросила Инга.
Зотов бросил взгляд на часы, удивляясь вопросу. Может быть, она кого-то еще ждет к ужину? Плохо, что не сказала заранее, значит, не рассчитывает на легкую победу и готовит тяжелую артиллерию.
– Без двадцати восемь. Ты кого-то ждешь?
– Никого. – Инга улыбнулась, демонстрируя отличные зубы. – В восемь здесь начинается то, что они называют живой музыкой. Это будет безвкусно и оглушительно, но позволит поговорить на деликатные темы. А пока расскажи мне о себе.
До восьми они непринужденно болтали, вспоминая общих знакомых и свою молодость. Ровно в восемь часов на подиум вышли музыканты и с деловым видом принялись готовиться, а в две минуты девятого грянула музыка столь оглушительная, что Зотов не слышал не только Ингу, но и самого себя. Народу в ресторане было много, столы стояли довольно близко друг к другу, и разговаривать на деликатные темы, повышая голос, было бы глупо и неосмотрительно. Вячеслав Олегович встал и протянул руку Инге. Они пошли танцевать.