Реквием
Шрифт:
Женщина в ужасе смотрела на гвардейца, чья накидка была заляпана кровью. Один слуга, пожилой человек, дернулся вперед, но тут же был остановлен мечом, упертым в живот. Ногаре заметил, что к мертвецам в углу зала прибавился еще один страж. К нему приблизился гвардеец в накидке, обшитой желтой парчой.
— Капитан, что случилось?
Они отошли к дверям, чтобы никто не слышал.
— Стражи услышали крики лорда и бросились на нас, — угрюмо проговорил капитан. — Один сумел выбить меч у одного из наших. Надеюсь, этот каналья
— Пока нет.
Капитан кивнул.
— Дело идет? — спросил Ногаре.
— Да, фургон грузят. — Капитан помолчал. — Но если он не признался, может быть, нам подождать? Может быть, он действительно не виноват?
— Виноват, — твердо произнес Ногаре. — Этих людей нужно держать в узде, пока они нам не навредили по-настоящему. С англичанами шутки плохи. Помните, как в начале войны они отвоевали у нас Блей и Байонн?
Капитан опять кивнул.
— Лорда с семьей отвезите в гарнизонную тюрьму. Их судьбу решат в свое время. — Оставив капитана, Ногаре вышел во двор.
Стояла ясная ноябрьская погода. Оруженосцы присматривали за конями, а гвардейцы с громким топотом двигались туда-сюда, вынося из боковой двери к большому фургону разнообразных предметы: изящные канделябры, стопки серебряных тарелок, книги, два меча в дорогих ножнах, шкатулку для пряностей из красного дерева. Краснолицый гвардеец под насмешки товарищей тащил кучу шелковых платьев, волоча их по земле.
Ногаре заглянул в фургон. Мебель, одежда, утварь. Потянулся к чему-то поблескивающему на полу. Поднял ожерелье со стеклянными бусинами и брезгливо бросил безделушку обратно. Он горячо надеялся, что королевская казна существенно пополнится, ведь конфискация имущества гасконских баронов была его идеей.
— Мессир, — окликнул Ногаре один из гвардейцев, показывая на ворота.
Прищурившись от солнца, министр увидел всадника в облаке пыли. На мгновение он подумал, что это вернулся епископ, но затем разглядел форму королевского гонца.
Гонец спешился, достал из пыльной кожаной сумки свиток и с поклоном передал министру.
Ногаре сорвал восковую печать, развернул свиток, просмотрел послание. Затем крикнул капитана гвардейцев.
Из дома выволокли жену лорда. Она плакала, причитая о детях.
— Заканчивайте здесь, — сказал Ногаре капитану. — Фургон везите прямо принцу Шарлю. Он проследит, чтобы все быстро переправили королю Филиппу в Париж.
— Будет сделано. — Капитан вопросительно глянул на гонца. — Вы нас покидаете, министр?
— Да. Я возвращаюсь в Париж. — Ногаре кивнул оруженосцу подавать коня. — Меня призывает король.
2
Набережная Сены, Париж 19 декабря 1295 года от Р.Х.
Медленно скользя, галера остановилась у стенки причала. Кинутые на берег канаты просунули в железные кольца и натянули. Вскоре судно перестало качаться. Затем спустили трап,
Уилл Кемпбелл встал у борта, с удовольствием вдыхая влажный морозный воздух. Перед ним простирался город, мешанина крыш и шпилей. В туманном воздухе смутно вырисовывались ряды каменных и деревянных домов высотой в несколько этажей, перемежающиеся массивными громадами церквей и аббатств. Над Гревской площадью высилась величественная ратуша. От нее вдоль правого берега реки паутиной расходились улочки и переулки, рынки, мастерские ремесленников, жилые дома. Какие-то здания Уиллу казались знакомыми, но разглядеть их сейчас в тумане было трудно. К тому же в последний раз он видел Париж много лет назад. Справа из Сены выступал остров Сите, также окутанный белым клубящимся туманом. Сердце Франции. Увидев в западной оконечности острова дворцовые башни, Уилл напрягся. С этими местами было связано очень много воспоминаний.
Подошел Саймон. Уперся своими массивными руками в борт.
— Тут ничего не изменилось, верно?
За время плавания он сильно оброс, особенно борода. Но на макушке волосы стали заметно редеть.
— Мы с Робером пытались вспомнить, сколько лет прошло. Я думаю, больше тридцати.
— Двадцать девять.
Саймон грустно улыбнулся, показав сломанный передний зуб.
— Тогда я проспорил Роберу.
— Кто тут произнес мое имя?
К ним направлялся высокий сероглазый рыцарь, все такой же по-мальчишески красивый, несмотря на морщины на лице.
— Ты выиграл, — сказал Саймон.
— Я не сомневался. — Робер с улыбкой хлопнул Саймона по спине. Затем посмотрел на Уилла, молча разглядывающего город. — Странно возвращаться сюда… — Его улыбка растаяла. — …после всего пережитого.
— Саймон, тебе пора идти следить за выгрузкой коней, — отрывисто произнес Уилл и двинулся к трапу.
Робер переглянулся с Саймоном и последовал за ним.
— Великий магистр, кажется, забыл дорогу к прицепторию.
Когда они сошли по скрипучим доскам трапа на каменную мостовую пристани, Уилл почувствовал — в его жизни что-то бесповоротно меняется. Хотелось вернуться и продолжить плавание.
Они двинулись вдоль пристани. Кругом грязь, слякоть, мусор — сломанные ловушки для угрей, деревянные башмаки, дохлые птицы. Дальше слякоти стало меньше. Утоптанный песок, невысокая жесткая трава. На улицах царило оживление, люди шли на работу после утренней мессы. Мимо протарахтел запряженный лошадьми экипаж, в котором сидели две богато одетые женщины. За экипажем бежала группа грязных оборванных детей, выпрашивавших подаяния. Те с привычным безразличием смотрели в другую сторону. Из переулка появилось стадо свиней, погоняемое свинопасом.