Реквием
Шрифт:
– Свиток Магдалины? А что случилось с оригиналом?
– Я думаю, что оригинал, подобно ключам от храма Гроба Господня, должен храниться у мусульман. Я не могу доверить этот свиток христианам – да и иудеям тоже. Поэтому я передал его одному арабскому ученому, другу человека, который перевел рукопись.
– Это тот, кого застрелили?
– Да. – (Официант принес кофе.) – Этот ученый
– Ну что ж, и на том спасибо. Хотя, конечно, мы предпочли бы оригинал.
– Как я уже сказал, вам нельзя доверять историю. Редхед задумчиво посмотрел на него сквозь темные стекла очков. На них играли солнечные зайчики.
– Не судите нас слишком строго. Этот город воздействует на психику. Вы читаете какой-нибудь текст, а когда возвращаетесь к нему на следующий день, то готовы поклясться, что смысл слов изменился. Такой уж это город.
– Да, я знаю, о чем вы говорите.
Вытащив бумажник, Редхед подсунул банкноту под блюдце. Затем он встал и протянул на прощание руку:
– Мне пора. Благодарю вас хотя бы за копию. Счастливо добраться домой.
– Спасибо.
– Чуть не забыл. Я принес вам кое-что.
Редхед шлепнул свой портфель на стол, щелкнул замками, извлек из портфеля открытку и вручил ее Тому. Это была большая открытка, из тех, что раздают детям в воскресной школе. На ней была изображена сцена в духе черного юмора: множество скелетов поднимались из земли и из расколовшихся гробов, извиваясь в экстатической пляске.
– Ага! – произнес Том. – «День воскрешения мертвых». Ну, теперь у меня полная коллекция.
Редхед криво улыбнулся, взял портфель и пошел в направлении Старого города.
Том смотрел ему вслед: распаренный человек в черном английском костюме, выглядевшем нелепо под жгучим солнцем Ближнего Востока.
Том допил остатки кофе.
Вскоре он вышел из кафе и тоже направился не спеша в сторону Старого города. Они договорились с Шерон, что она встретит его у городской стены и отвезет в аэропорт. После убийства Ахмеда Том стал
Но он хотел вернуться домой, в Англию. Он предложил Шерон поехать с ним и выйти за него замуж, но она мудро отклонила оба предложения.
– Ты слишком долго мучился оттого, что разлюбил Кейти. Я не хочу подвергать тебя таким же мучениям еще раз.
Однако она пообещала, что навестит его в Англии на Рождество.
Осталось только спуститься по улице Шекхем с того самого холма, с которого он впервые увидел Иерусалим из окна такси. Внизу он заметил машину Шерон. Она ждала его, опершись на капот и сложив руки на груди. Когда Том появился на вершине холма, она помахала ему. Но прежде, чем спускаться, он остановился, чтобы бросить последний взгляд на Старый город.
Золотой купол мечети вздымался среди хаоса окружающих построек цвета молотого белого перца, устремлявшихся, как нестройный хор голосов, к безупречно чистому небу. Запах теплой пряной пыли щекотал ему ноздри, и на мгновение его охватил священный трепет при воспоминании о том, что он оставлял позади. Это был не город, а живое существо, слепленное из глины и крови, пыли и снов.
Его сверхъестественная красота на миг парализовала Тома. Иерусалим – этот сон наяву, этот сладкий кошмар, город джиннов и духов, где истина прячется под покровом тысячи лживых масок. Плавильный тигель народов и вер. Город, в центре которого проходит мировая ось, возносятся к небу молитвы, льется кровь, искупаются грехи и не умирает надежда на мир. Иерусалим – уже не город только, а символ всех горестей человеческого сердца, который однажды сможет стать символом спасения.
Гудок автомобиля, поданный Шерон, заставил его очнуться. Он поднял глаза на Масличную гору и линию горизонта за городом. Затем он пошел вниз, к машине.