Религиозные аспекты атеизма: атеизм, ислам и христианство на языке метафизики
Шрифт:
Например, в православной Церкви давно назрела ревизия богослужебных текстов. Зачастую прихожане не понимают в полной мере того, что они слышат на богослужении, вследствие архаичности языка. Некоторым нравится такая ситуация, и своё непонимание они делают даже сакральным. И они счастливы в своём неведении. Если же сделать перевод и объяснить смысл этих текстов, то христиане придут в ужас и сделают печальное открытие: за две тысячи лет корабль Церкви оброс не только огромным количеством балласта, но в этом балласте находится ещё и много еретического и чуждого христианству.
Например, множество песнопений византийской эпохи содержат молитвы о даровании победы императору над варварами. Под варварами византийцы понимали всех иностранцев, в том числе
Кроме того, почти все церковные гимны написаны монахами. И это накладывает отпечаток на то, каким образом написаны гимны, каким святым даётся предпочтение, и какие взаимоотношения они проповедуют. Но главная проблема в том, что значительная часть монашества явно или латентно находилась под влиянием идей неоплатонизма и оригенизма. Поэтому в церковных песнопениях акцентируется внимание на оригенистической Экклесиологии [45] . Неоднократно церковные соборы осуждали Оригена, однако его учение в той или иной степени снова возрождалось в монашестве.
45
См.: Иоанн Зизиулас (Митрополит Пергамский). Церковь как икона Царствия Божия, 62–63.
В заключение ещё раз отметим, что центральный «нерв» христианства – это ощущение Божьего присутствия. Оно зависит не от образованности, не от теоретического знания, и даже не от количества постов и молитв, а от того, открывается ли человек Богу, устремляется ли к Нему всей душой. Религиозная составляющая в христианстве может быть как благотворной, так и вредоносной. Поэтому каждый религиозный феномен необходимо рассматривать отдельно.
Христианство – это парадокс, который преображает религию
Многие христианские теологи [46] высказывали мысль, что «Христос – конец религии», «христианство – не религия», «христианство – суд над религией» или нечто подобное. Однако при сравнении христианства и других религий можно прийти к выводу, что христианство – это парадокс, который находится над религией и преображает религию.
Даже Фридрих Энгельс, который не был специалистом в христианской теологии, довольно верно отметил, что христианство, как только возникло, стало «решительной противоположностью всем предыдущим религиям» [47] . Действительно, для всего мира христианство явилось парадоксом, требующим полного пересмотра всех религиозных доктрин.
46
Например, Карл Барт, Томас Мертон, Дитрих Бонхёффер, прот. Александр Шмеман.
47
Engels, “Bruno Bauer and Early Christianity.”
Парадокс [48] – это феномен, который может существовать в реальности, но не имеет логического объяснения. Парадоксальность – это неожиданность, непривычность, противоречивость общепринятому, традиционному (ортодоксальному) взгляду. Разновидностью парадокса является антиномия – сочетание реальных фактов, логически противоречащих друг другу. Антиномии христианства очень любили подчёркивать христианские теологи и гимнографы. Особенно много парадоксов иллюстрируют литургические гимны Рождества
48
Греч. – противоречащий установившемуся мнению, необычный, невероятный, необыкновенный.
49
Кондак Рождества в пяти строках описывает пять антиномий. Греч. текст: , , , . . ’ , , . Перевод на русский: Дева сегодня рождает Высшего сущности, и Земля приносит пещеру Неприступному; ангелы славят с пастухами, волхвы же путешествуют со звездою; ибо ради нас родился юный Младенец, Превечный Бог.
О парадоксах христианства можно было бы написать отдельную толстую книгу. В христианстве на каждом шагу, в каждой точке, в каждом пункте встречается удивительный парадокс. Например: Бесплотный воплощается; Безначальный начинается; Дева рождает; Безгрешный страдает за грехи мира; Праведный Судия осуждается преступниками закона; Бессмертный умирает; Бог испытывает богооставленность на Кресте (Мф. 27:46; Мк. 15:34); Царь царствующих и Господь господствующих моет ноги ученикам; сила божия совершается в немощи (2 Кор. 12:9) и т. д. и т. п.
С помощью обычного человеческого здравого смысла и логики это невозможно понять. Поэтому апостол Павел писал: «Мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Эллинов безумие» (1 Кор. 1:23). Даже апостолы, избранные ученики, после трёх лет ежедневного учения у Христа ещё многое не понимали и не принимали, их логика была слишком человеческой. Апостол Пётр прекословил Ему: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» (Мф. 16:22) Апостолы Иаков и Иоанн, сыновья Зеведеевы, просили, чтобы быть по правую и по левую сторону от Христа, т. е. получить высшую честь. Другие апостолы вознегодовали на них, т. к. и они хотели бы того же (Мф. 20:20–24). Но Христос учил их совершенно противоположному: «Между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не [для того] пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф. 20:26–28). И Сам Он «вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление» (Евр. 12:2). И то же самое Он предлагает и Своим последователям (Ин. 16:2). Вместо чести, которую они заслужили по справедливости, они зачастую терпят бесчестие (2 Тим. 3:12).
Добровольное страдание добра для победы над злом не только «для Иудеев соблазн, а для Эллинов безумие», но и сами апостолы долго оставались «непромокаемыми» к этому новому учению. И далее в истории всё повторялось. Иерархи многих церквей до сих пор спорят друг с другом по поводу первенства чести и будут спорить до Второго Пришествия, хотя Христос учил совсем другому (Мф. 23:11; Мк. 9:34–35). Красивые песнопения, ритуалы, благочестивые традиции и т. п. для многих могут быть привлекательны, но никак не самоуничижение, бесчестие и страдания, даже за правду.
Поэтому учение Христа никакой человек не мог бы придумать. Просто никто не захотел бы этого. И последовать этому никто не захотел бы без вдохновения свыше. Бог кого любит, тех обличает и наказывает (Откр. 3:19), обещает Своим последователям скорби (Ин. 16:33). Вряд ли это кому-нибудь понравится. Христианское учение превосходит любую человеческую логику и здравый смысл. Краусс говорит, что если бы голос с неба что-то сказал множеству народа, то это было бы убедительно. Однако не требуется ничего сверхъестественного, никакого голоса с неба, чтобы отличить божественное от человеческого. Люди и без внешних чудес прекрасно чувствуют и понимают, что согласно с их природой и что выше этой природы. Любить врагов никто до Христа не учил, это противоречит человеческому здравому смыслу.