Реликт 0,999
Шрифт:
— Хотите устроить мне экскурсию по Эмерии? — предположил Бердин.
— Эмерию вы сами посмотрите. Я хочу показать то, с чем вам предстоит бороться — нагуаль. Вы же, насколько я знаю, поклонник конкретики.
— Да, пожалуй.
— Завтра мы направляем к ближайшей сети нагуалей корабль. Это ещё одна попытка внедрить зонд в иную реальность и получить хоть какие-то сведения о тех законах, которые проникли в наш мир. Буду рад видеть вас на борту. Посмотрите, с чем мы имеем дело.
— Экскурс в Зазеркалье, — съязвил Бердин.
— Надеюсь, до этого не дойдёт, —
— И, конечно, выбора у меня нет.
Сарказм доктора вышиб искру из всегда невозмутимого президента ВКБГА.
— Конечно, нет! Завтра за вами заедут. Встретимся на космодроме.
— Вы тоже летите? — Было видно, что Бердин удивлён.
— Я принимаю непосредственное участие во всех наших исследованиях, — припечатал Аристарх и вышел из беседки.
Над транслирующей плоскостью клубился пронзённый голубыми червоточинами звёзд мрак. Сколько доктор ни вглядывался, никаких красных паутинок видно не было. Только где-то на периферии вилась тонкая разноцветная лента.
— И где же нагуаль? — не выдержал он.
Сидящий у пульта Рахматов расхохотался.
— Это и есть нагуаль, дорогой Леонид Сергеевич. А вы думали, они и впрямь красные?
— Я видел записи гибели Марса. — Брови доктора сошлись на переносице. — Знаю, что они… похожи на северное сияние. Как вон те, — он указал на ленточку у края поля. — Но вы сказали, что мы подлетели на предельно возможное расстояние к одному из нагуалей.
— Это так, — подтвердил Щёткин. — К числу опасностей для космических кораблей относится и тот факт, что нагуали видны только на большой дистанции. По мере приближения они становятся невидимыми.
— Но их как-то можно заметить?
Рахматов сочувственно глянул на доктора. Сейчас тот выглядел растерянным первоклашкой, что явно для известного и почитаемого хирурга было непривычно.
— Как раз над этим и работаем, — пояснил он. — Мы пытаемся запустить в нагуаль зонд, чтобы выявить какой-то характерный признак изменённой реальности. Если у нас будут такие сведения, мы сможем разработать на их основе датчики для навигации космических аппаратов. Знали бы вы, доктор, — голос Рушана дрогнул — сколько людей погибло, попросту не заметив, что впереди раскинуты сети ФАГа.
— Но… как же…
— Пока мы ориентируемся исключительно по картам, которые составляются непосредственно перед стартом корабля, — объяснил Щёткин. — Отсматриваем траекторию полёта и, если обнаруживается, что её пересёк нагуаль, корректируем. Это единственное, что мы можем сделать. Но давайте к делу. Все готовы?
— Первый готов, — отозвался голос из динамика.
— Второй готов, — выкрикнул другой.
— Третий…
— Четвёртый…
Бердину казалось, что его отбросило на многие века назад, в те времена, когда ещё на Земле шли войны. Впервые пронзило осознание — в его мире война. И равняться с противником не приходится.
— Огонь, — отдал команду Щёткин.
Пол под ногами содрогнулся — вырвались из шахт термоядерные ракеты. По трансляционному полю понеслись четыре
— Неужели нагуаль можно взорвать? — спросил Бердин, с тревогой глядя в иллюминатор. — И корабль при этом не пострадает?
— Взорвать нельзя, — продолжил свой ликбез Аристарх. — Было б можно, давно расчистили бы, как минимум, Солнечную систему. Да и возможно ли взорвать принципы существования какой-то реальности? Боеголовки оснащены сверхпрочными зондами. Если удастся вклинить в нагуаль хотя бы один — уже победа. Пока не получалось. А корабль… Вы неверно представляете себе, что значит «предельно возможное расстояние», — Щёткин досадливо прищёлкнул языком. — Нагуаль окружён, так называемой, «шубой» — Абсолютно Мёртвым Пространством. Это пространство уже заражено и живёт по непредсказуемым для нас законам. Вот оно-то и сводит все наши попытки к нулю.
В этот момент иллюминатор озарился ослепительной белой вспышкой. По чёрной вселенской пустоте, расплываясь, потекли огненные волны. За первой полыхнула вторая. Третья. Сияющий прилив ещё мгновение дрожал в непроницаемом мраке космоса и вдруг стал скручиваться спиралью — точно его поглощала гигантская невидимая воронка.
— Снова «шубу» не прошли, — скрипнул зубами Рахматов.
— Первый — цель не достигнута.
— Второй — цель не достигнута, — отрапортовали динамики.
— Четвёртый — цель не достигнута.
Щёткин с Рахматовым переглянулись.
— А где третий? — поинтересовался доктор, озвучив общий вопрос.
— Третий! — гаркнул Аристарх так, что все находящиеся в отсеке вздрогнули.
— Третью не вижу, — взволнованно сообщил динамик. — Аристарх Леонович, не вижу третью!
— Прошёл? — едва слышно вымолвил Рушан и защёлкал кнопками на приборном щитке.
— Нет третьей, нигде нет, — бормотал динамик и вдруг радостно воскликнул. — Ребята, нет её! Прошла!
Рушан вскочил и бросился к Щёткину.
— Аристарх Леонович, господин президент… — Он взмахнул руками и заметался от Аристарха к транслятору и обратно. — Разрешите мне! Я физик, я лучше данные сниму! Ну, что мы сейчас Викешу… то есть, простите, Третьего отправим! Он же вояка, хрен знает… то есть…
— Рахматов сядьте! — осадил его Щёткин. — Не забывайтесь! Я сам военный. На случай прохождения зонда в нагуаль существуют чёткие инструкции! — Президент отвернулся от взлохмаченного Рахматова и отдал распоряжение. — Третий, выводите батискаф, закрепляйтесь. Мы на базу. Ждём от вас вестей.
— Есть!
— Почему же не остаться кораблю? — недоумённо поднял брови Бердин.
— Корабль не оснащён нужным оборудованием для принятия сигналов с зонда, — убитым голосом сообщил Рушан. — Это грузовое судно-ракетоносец. Батискаф — автономный аппарат, он не может развивать такую скорость, какую развивает корабль, поэтому доставляется на место им. Зато напичкан под завязку! — Рушан обиженно смотрел в иллюминатор. Казалось, его не приняли в захватывающую дух игру. От корабля отделился серебристый шар. Медленно поплыл в чернильном океане, посверкивая круглыми боками. Рахматов понурился. — Отходим.