Реликт (том 2)
Шрифт:
На госте была просторная серая рубашка, не скрывающая могучего телосложения, свободного покроя брюки и мокасины известной, фирмы «Маленький Мук».
— Вы ко мне? — растерялась Настя.
— Извините за визит в столь поздний час. — Гость виновато развел руками. — Вас трудно застать днем. Меня зовут Егор, я друг Ратибора.
Настя почувствовала слабость в ногах и противную сосущую холодную пустоту в груди. Очнулась от прикосновения к спине: ее поддерживала горячая сильная рука гостя.
— Извините, — проговорила она,
— Спасибо. — Молодой человек, обдав хозяйку волной воздуха с запахом сена и моря, прошел в гостиную, ступая бесшумно и мягко, несмотря на рост и вес; точно так же ходил и Ратибор. И сел он в предложенное кресло осторожно и бесшумно. Настя устроилась напротив, стиснула кулаки, пряча их в рукавах халата.
— Слушаю вас.
Гость покачал головой, с откровенным любопытством разглядывая ее. Настя поймала себя на досадном чувстве: она никак не могла нащупать эмоциональной и мысленной сферы Егора. Попыталась сосредоточиться, но у нее ничего не вышло.
— Это я вас слушаю, — сказал он, удовлетворившись осмотром. — Ратибор сказал, чтобы я зашел к вам, если с ним что-нибудь… вот я и зашел. Могу я чем-нибудь помочь?
Настя расслабилась, откинулась в кресле, улыбнулась сквозь набежавшие слезы…
— Господи, а я подумала. Ратибор говорил мне о вас, я вспомнила, только не совсем представляла, какой вы.
— И какой же?
Она снова улыбнулась.
— Вы на него похожи. Хотите кофе?
— Хочу, — серьезно кивнул он.
Настя выпорхнула из кресла, удивленная и обрадованная.
— Подождите минуту. Если хотите, включайте видео, там есть хорошие кассеты, выберите. Или полистайте альбомы, второй ряд кристаллотеки.
Когда она вернулась из кухни с подносом, гость сидел с кассетой стереофотографий на коленях. Ткнул пальцем в одну из фотографий:
— Ваша мать?
Настя поставила поднос, наклонилась над плечом Егора, с интересом посмотрела на его сосредоточенное лицо.
— Вы проницательны, это моя мама. Еще никто из моих знакомых не угадал, кто это, все считают — я. Пейте. Это пироги с вязигой, готовила сама. Я вообще неплохой кулинар.
Егор кивнул, беря пирог и чашку с кофе.
— Ратибор мне говорил.
Они пили кофе и болтали о «вертикальном» туризме, психоэкологии, балете «саундай» и о всяких пустяках, и Настя с удивлением прислушалась к себе, чувствуя, как глухая стена тоски и боли, выросшая в душе и отделившая ее от остального мира после ухода Ратибора, вдруг стала трескаться и разрушаться.
Егор оказался серьезным собеседником, любившим и умевшим не только говорить, но и слушать. Чувствовалось, что у него по каждому затронутому вопросу есть своя собственная точка зрения, которую он и отстаивал аргументирование и с достаточной уверенностью. Он был серьезен, обстоятелен и уравновешен в той мере, которая
— Расскажите, что с ним случилось. — Гость чутко реагировал на эмоции хозяйки и точно знал, когда и какие вопросы можно задавать. Такая его проницательность, в общем-то, контрастировала с внешне простоватым видом, Настя отметила это машинально, однако ее в данный момент занимало другое. Сначала запинаясь, потом на одном дыхании, она пересказала Егору всю историю своих отношений с Ратибором и, закончив рассказ на слове «ушел», замолчала, вдруг всхлипнув по-бабьи.
— Понятно, — сказал Егор, задумчиво потирая переносицу пальцем, — Значит, Конструктор, вылупился, а послы остались внутри?
— Еще неизвестно, вылупился ли он вообще, ученые не могут разобраться. Канал БВ сжимается, а на месте «пули» возникла зона странных эффектов, область гипер-геометрии, как ее называют, продолжающая мчаться в прежнем направлении, и ничего похожего на того Прожорливого Младенца, съевшего половину Марса сто лет назад.
— Тогда не все еще потеряно. Я думал, вы точно знаете, что Ратибор… м-м, погиб, а оказывается, ничего не известно.
— Габриэль сказал… — голос у Насти сорвался и она закончила шепотом: — что у Ратибора один шанс из миллиарда…
— Габриэль — это Грехов? А разве он не может ошибаться — как и любой другой человек?
— Он — нет. — Настя глубоко вздохнула, вытерла щеку и виновато улыбнулась. — Хотя я очень надеюсь, что он ошибается.
Егор кивнул, не теряя невозмутимости, лишь в серых глазах его промелькнула едва заметная тень озабоченности.
— Он вернется, Настя, поверьте, Ратибор не такой человек, чтобы погибнуть за здорово живешь.
— Правда? — жадно спросила она, тут же сдерживая порыв.
— Правда, — твердо сказал он, потом встал и протянул руку. — До связи, Анастасия, мой телекс у вас есть, звоните, если понадоблюсь, особенно если срочно. В свою очередь не сердитесь, если позвоню в неурочное время, характер моей работы не позволяет мне владеть свободным временем по своему усмотрению.
— А где вы работаете?
— В одном из детских учебных городков Крайнего Севера, простым учителем.
— «Простым», — невольно фыркнула Настя, провожая Егора. — Будто я не знаю, насколько сложна эта работа. Спасибо за визит. Честно говоря, я захандрила, и вы меня вытащили из болота хандры вовремя. Буду рада новому визиту.
— Доброй ночи, Анастасия.
— Зовите меня Настя или Стася, хорошо?
— Идет. А вы меня Горка или Егорша, так меня мама в детстве называла.
Настя засмеялась, чувствуя удивительное облегчение и желание что-то сделать. Спохватилась: