Реликвии Священной Римской империи германской нации
Шрифт:
От раннего периода истории ордена Золотого Руна до наших дней дошла только одна-единственная шейная цепь. Она изготовлена во 2-й пол. XV столетия и состоит из перемежающихся золотых звеньев в виде кремней и огнив. Кремни представлены в виде черных эмалевых полукружий с белыми каплеобразными точками, имитирующими вспышки огня и окруженными золотыми языками пламени; ажурные звенья-огнива в форме переплетающихся инициалов «В» сцеплены с кремнями с помощью ручек в форме крюка. Каждому из тридцати рыцарей ордена соответствует одно огниво, а гроссмейстеру — два. Таким образом, орденская цепь символизирует равенство и братство среди членов ордена. Вместе с тем эта цепь, состоящая из свободных элементов, которые образуют целое только тогда, когда они соединены вместе, служит ярким символом единства. Герцог Филипп Добрый, вступивший на трон в 1419
Другая дошедшая до наших дней шейная цепь некогда являлась частью парадного облачения герольда ордена Золотого Руна. Она состоит из собственно орденской цепи и воротника, составленного из 26 пар выпуклых пластин трапециевидной формы, объединенных в два горизонтальных ряда. В каждую пластину мог вставляться щиток с гербом того или иного рыцаря, чтобы таким образом на орденской цепи могли быть представлены все действительные на данный конкретный момент времени члены ордена (однако это правило не всегда соблюдалось). Еще две пластины зарезервированы для герба гроссмейстера ордена. Таким образом, вся цепь состоит из 51 герба, соответствующего 51 рыцарю, — количество, установленное императором Карлом V на капитуле ордена в 1516 году. Изготовленная в 1517 году, эта цепь заменила собой прежнюю орденскую цепь с 16 парами звеньев, соответствовавших предыдущему количеству рыцарей. На двух пластинах, предназначенных для гроссмейстера, изображен герб Карла V и его девиз: «Plus Oultre» («Еще дальше»). Этот девиз дополнен Геркулесовыми Столбами, символизирующими утесы Сеуты и Гибралтара. В старину эти утесы отмечали западную границу Старого Света, и таким образом девиз Карла выражал его намерение распространить свою власть «Еще дальше» — «Plus Oultre»!
Пышность богослужений, совершавшихся с участием рыцарей ордена Золотого Руна, подчеркивалась пышностью литургических облачений. Каждое из них представляет собой настоящий шедевр. Плувиал (полукруглый плащ с большим декорированным воротником, спускающимся на спину, и без рукавов, надевавшийся во время процессий и торжественных литургий), датируемый 1425–1440 годами, создававшие его мастера постарались изготовить как символ Покрова Девы Марии. Искусная вышивка на воротнике изображает Богоматерь, погруженную в молитву, в то время как орфрей (широкая декоративная лента, принадлежность плувиала) расшит изображениями апостолов и пророков. Вся поверхность полукруглого плаща покрыта тремя поясами вышивки с изображениями святых — причем только женщин.
Обязательным элементом литургических облачений являлась казула (орнат) — расшитая риза без рукавов. Казула, использовавшаяся для богослужений рыцарей ордена Золотого Руна и ныне хранящаяся в сокровищнице Хофбурга, изготовлена в 1430-х годах. Она украшена тремя поясами вышивки, перекрывающими друг друга и выполненными столь мастерски, что на первый взгляд вся эта великолепная работа кажется одним сплошным парчовым узором с плавно перетекающими из одной в другую деталями. Умелое сплетение трех поясов вышивки с различными оптическими эффектами явилось замечательным достижением мастеров. Вся картина выглядит как готический храм, распахнутый в небеса, в интерьере которого развертывается основное повествование. Торжественно застыли парящие в небесах фигуры ангелов, вписанные в уходящие в небо стрельчатые арки; ниже в таких же торжественных позах расположились святые. Фронтальную часть ризы занимает сцена Крещения Христа, тыльную — Преображения Господня. Мастерское использование всех возможностей, предоставляемых искусством вышивки, особенно очевидно в сцене Преображения: лицо Христа переливается огненными сполохами, создаваемыми переплетением красных и золотых нитей, дословно иллюстрируя соответствующий текст Евангелия: «…просияло лицо Его, как солнце» (Мф. 17: 2).
Еще большую художественную ценность представляет собой антепендиум — шитая алтарная завеса. Он датируется первой половиной XV века. По мнению специалистов, антепендиум создавался по эскизам выдающегося фламандского мастера, имя которого осталось неизвестным. В историю искусства он вошел как Флемальский мастер. Некоторые исследователи отождествляют его с известным фламандским художником Робером Кампеном (1375–1444), однако это отождествление спорно. Несомненно одно — Флемальский мастер был наряду с братьями
В центре антепендиума помещена крупномасштабная, глубоко реалистичная картина, сюжет которой довольно редок в христианской иконографии и не имеет никаких прямых соответствий в текстах Нового Завета. Она изображает Бога Отца, сжимающего в объятиях тело Своего Сына, отданного Им в жертву во имя искупления и спасения человечества. Святой Дух, присутствующий на картине в виде голубя, расширяет сюжет, превращая его в олицетворение Святой Троицы. Подобная манера изображения Троицы, где Бог-Сын представлен в образе Мужа Скорбей, с отпечатками Страстей на теле, непосредственно связана с таинством Евхаристии (причастием), которая представляет собой бескровную благодарственную жертву, повторение акта искупления, совершенного Христом на кресте. Весь образ, наполненный драматизмом и отеческим состраданием к Сыну, оказывает большое эмоциональное воздействие на зрителя. С первого взгляда даже невозможно поверить, что это не картина, а чрезвычайно искусная вышивка!
Эта историческая реликвия напоминает о полной драматизма эпохе наполеоновских войн.
Одержав в 1809 году чрезвычайно трудную победу над Австрией, Наполеон поспешил завершить победоносную войну политическим браком. Получив от русского императора Александра I отказ выдать за него замуж свою сестру, Наполеон решил жениться на Марии-Луизе, дочери австрийского императора. При императорском дворе в Вене это предложение было воспринято с величайшей готовностью. Император и его ближайший советник, тогдашний министр иностранных дел Австрии Меттерних, увидели в этом браке счастливый шанс уладить, наконец, напряженные отношения с воинственной Францией: на протяжении последних тринадцати лет австрийцам пришлось сражаться с наполеоновской армией уже четыре раза. В то же время Наполеон полагал — весьма наивно, как это показало будущее, — что, породнившись с одним из наиболее влиятельных царствующих домов Европы, он тем самым упрочит свое положение в качестве императора и укрепит свою династию. Ради брака с австрийской принцессой он, ломая все законы, даже пошел на развод со своей первой супругой Жозефиной.
2 августа 1810 года в Лувре состоялось долгожданное венчание (днем раньше в Сен-Клу был торжественно оформлен гражданский брак Наполеона с Марией-Луизой). В Париже и во всей империи были устроены большие торжества. А 20 марта 1811 года сто один пушечный залп возвестил жителям французской столицы, что у императора родился сын — Наполеон-Франсуа-Жозеф-Карл, наследник престола. Давнее желание Бонапарта сбылось. Все первые десять лет своей диктатуры, и особенно с 1804 года, когда он провозгласил себя императором, Наполеон жил с ощущением непрочности совершаемого им дела: у него не было законного наследника, и будущее империи виделось неясным. Но теперь это будущее, кажется, приобретало вполне отчетливые формы! Спеша закрепить за сыном юридические права наследника, Наполеон немедленно пожаловал новорожденному ребенку титул «короля римлян» — в полном соответствии с традицией Священной Римской империи (той самой, которую тот же Наполеон за три года до этого упразднил).
Между тем городские власти Парижа уже готовили драгоценный дар для наследника императорского престола. У парижан эти раздавшиеся на рассвете 20 марта 1811 года пушечные выстрелы вызвали чувство радости и облегчения: многие считали, что рождение преемника престола означает укрепление мира и злосчастная эпоха беспрерывных войн отойдет, наконец, в прошлое. Почти двадцать лет Франция находилась в состоянии войны. Теперь же, весной 1811 года, мир, как казалось, был обеспечен надолго, а появление на свет наследника создавало иллюзию стабильности династии.
Над подарком для «короля римлян», заказанным парижскими властями, трудилось сразу несколько известных мастеров золотых дел и краснодеревщиков — Пьер-Поль Прудон (1758–1813), Анри-Виктор Рожье (1758 — после 1830), Жан-Баптист-Клод Одио (1763–1850) и Пьер-Филипп Томир (1751–1843). Итогом их труда стала роскошная колыбель, выполненная в форме трона, — явный намек на то, что короля-младенца ждет великое будущее. Изготовленная из позолоченного серебра (для того, чтобы изготовить колыбель, потребовалось около 280 кг этого драгоценного металла!), она щедро украшена золотом, позолоченной бронзой, перламутром и покрыта бархатом, шелком и тюлем с золотой и серебряной вышивкой.