Ремарк и оригами
Шрифт:
Наконец, беседа завершилась.
— Попробую, служивые, помочь вам, — вновь перейдя на английский язык, пообещал старец. — Познакомлю, так и быть, с одной…э-э-э, с одной бабушкой. Она и расскажет кое-что. В том смысле — что знает, то и расскажет. А дальше уже вам решать, мол, полезная информация, или же так себе. Идите, путники, за мной…. Стоп, — неодобрительно уставился на Роя. — С вами же собачка. Плохо это, дамы и господа. У меня по деревне кобели бегают — здоровущие и лютые. Порвут — на раз…
— Гав! Гав! Гав! — словно бы подтверждая слова Амвросия, раздалось из-за забора. — Ры-ы-ы! Ры-ы-ы!
— Запрыгивай, Рой, в машину, — приоткрыв автомобильную дверку, велел Роберт. — Иначе, извини, нельзя.
— Запрыгивай, — поддержала Танго. — Заодно и
Они прошли — через ворота — на деревенскую территорию и зашагали вслед за старцем.
Вдоль гравийной дороги — по обеим её сторонам — выстроились крепкие деревенские дома, от которых на вновь прибывших равнодушно поглядывали, чутко втягивая чёрными носами воздух, лохматые серые псы самой зверской наружности.
«Экзотичное местечко, ничего не скажешь», — мысленно восхитился Роберт. — «Самой настоящей стариной веет. Без дураков. Рубленые избы с квадратными окнами. Причём, рубленые из толстенных стволов местных эвкалиптов. Резные наличники и ставни. На коньках крыш — гнёзда аистов. Скворечники на длинных шестах, вкопанных в землю. Колодцы-журавли. Чёрные треугольники погребов…. А это, надо понимать, тщательно огороженный по периметру скотный двор. Стайка пёстрых куриц, возглавляемая рослым красавцем-петухом. Какой шикарный хвост! Прямо как у павлина — рыже-зелёный. Голенастые дурашливые телята. Разномастные бараны и овцы. Упитанные и бокастые хрюшки. Белоснежные рогатые козы. Гуси и утки беззаботно плещутся в прямоугольном пруду…. Высоченный сарай непонятного назначения. Второй, третий. Длинный-предлинный бревенчатый барак. Умиротворённое сытое мычанье. Коровник, надо понимать…. Ага, деревянная церквушка, возведённая на солидном и высоком фундаменте, сложенном из красно-белых гранитных валунов. Красивая, симпатичная и элегантная, как и положено. А ещё и украшенная — везде и всюду — искусной резьбой…».
— Чем же здесь так пахнет? — спросил Роберт. — Незнакомо, своеобразно и чуть-чуть тревожно?
— Недавно заготовленным силосом, свежим коровьим навозом и печным дымком, — охотно пояснила Танго. — Русской деревней, короче говоря…. Откуда жарким австралийским летом взялся печной дымок? Коптильни, скорее всего, работают.
Амвросий привёл их в бревенчатый дом, выстроенный рядом с церковью. Привёл, проводил внутрь и предложил:
— Располагайтесь, гости дорогие. А я схожу за бабушкой, которая вам всё и расскажет. Не скучайте. Можете слегка перекусить. Вон — пироги на блюде, прикрытые холстиной. А на буфете — кувшин с питьём. Там же и кружки отыщите…
Старец ушёл.
«Достаточно просторное помещение, правда, с низкими потолками», — непринуждённо расхаживая по комнате, отметил Роберт. — «Три квадратных окошка. Доски с картинками («русские иконы», как их называет Танго), развешаны в углу рядом с дверью. Стены, обшитые гладкими струганными досками. Вдоль стен разместились широченные деревянные скамьи и низенькие старинные сундуки, окованные чёрными железными полосами. В правом дальнем углу — большая (ну, очень большая!) деревенская печь. Такие (только, конечно, гораздо меньшие по размеру), и в моей Австрии можно увидеть — в горных альпийских деревушках, специально выстроенных для любопытных японских туристов и стилизованных под старину…. По центру комнаты расположен прямоугольный обеденный стол, покрытый льняной светло-серой скатертью, искусно расшитой красно-зелёными узорами-петушками. По периметру стола расставлены грубо-сколоченные громоздкие табуреты. Пол помещения щедро — процентов на семьдесят-восемьдесят — застелен многочисленными полосатыми ковриками-половичками пастельных тонов.… И букет тутошних запахов-ароматов — откровенно непривычен и многообразен: пахнет печным дымком, свежевыпеченным хлебом, ванилью, овчинным тулупом, сушёной травой (сеном?), и недавно вымытыми деревянными полами.…
Он подошёл к массивному тёмно-коричневому буфету, сработанному — явно — не в фабричных условиях.
— Мне тоже налей, — достав с полки керамические кружки, попросила Танго. — Спасибочки…. Ну, как оно тебе?
— Оригинальный и запоминающийся вкус, спора нет. Чуть-чуть похоже на пиво…. Как называется этот напиток?
— Русский хлебный квас.
— Недурственно…. А сколько в нём градусов?
— Нисколько. Квас — безалкогольный напиток.
— Ерунда ерундовая, — скривился Роберт. — По мне — пить безалкогольные напитки, это практически то же самое, как… м-м-м…
— Как заниматься сексом в презервативе?
— Нет, просто как заниматься сексом с нелюбимой женщиной…. Что там у нас с пирожками?
— Вот, держи. Только не знаю — с какой они начинкой.
— Спасибо, попробую…. Очень вкусно. Только никакие это и не пироги, а самые обыкновенные лепёшки. Начинка? Нет никакой начинки. Их, скорее всего, испекли из смеси пшеничной и ржаной муки с добавлением маленьких кубиков мяса и сала. Ещё ощущается привкус укропа, лука и чеснока. Нормальный, короче говоря, вариант…. Ага, печка, бока покрыты цветными изразцами. Подчёркиваю, тёплые бока…. Зачем, интересно, летом топить печь?
— Чтобы испечь хлеб, — подсказала Танго. — Или же, к примеру, эти самые пирожки-лепёшки…
Сзади послышался тихий подозрительный шорох, Роберт насторожённо обернулся, ожидая подвоха, но тут же расслабился и широко улыбнулся: к ним — медленными плавными зигзагами — приближался, выгнув спину крутой дугой и слегка подрагивая пушистым хвостом, большой (да, что там — «большой», прямо-таки гигантский!) чёрно-белый кот.
— Мяу! — приятным басом сообщил кот, приветливо посвёркивая тёмно-зелёными глазами-блюдцами.
— И тебе, братец, здравствовать и никогда не болеть, — вежливо ответила Танго, присаживаясь на корточки и осторожно гладя котяру по широченной мохнатой спине. — Как тебя, красавца, зовут? Может, ты говорящий? Как там, у Александра Сергеевича Пушкина? Идёт направо — песнь заводит, налево — сказку говорит.… Почему же ты, дружок, такой большой, а? В нашем двадцать первом веке таких настоящих гигантов — килограмм на двенадцать-тринадцать — уже и не встретить. Ну, понятное дело, за редчайшими исключениями, о которых — через Интернет — ушлые репортёры-журналисты тут же объявляют на весь мир. Они так себе зарабатывают на хлеб со сливочным маслом. Это я про журналистов, понятное дело…. Ну, расскажи-ка нам с инспектором Ремарком что-нибудь о здешней жизни деревенской. Если, конечно, тебе не трудно…
Но кот разговаривать-беседовать категорически отказывался, ограничиваясь громким и радостным урчанием. А, вот, предложенные кусочки лепёшки он уплетал с завидным аппетитом…
Хлопнула входная дверь, и в комнату вошёл Амвросий, за которым бодро семенила пожилая женщина в тёмных одеждах, с тёмным же платком на голове.
— О, уже познакомились с Аркадием, — указал на кота старец. — А, вот, кормите вы его совершенно напрасно. Аркаша, он ужасно прожорлив. Ну, и — в результате — толст не в меру. Со вчерашнего дня, как раз, посадил его на диету, а вы, гости городские, её и нарушили. Ладно, ничего страшного. Сам виноват — не предупредил…. Знакомьтесь, граждане и гражданки.