Рэмбо под солнцем Кевира
Шрифт:
Запасной ход бывшего начальника школы. Абдолла-хан не знал о нем, как не знал и об этом, — Фуад постучал костяшками пальцев в деревянную крышку над головой, и она открылась.
— Отец!
Это был пропавший Мохаммед Барати. Али обнял его и заплакал. Вслед за отцом Али спрыгнул пилот.
— Господин Камаль? — проговорил он наконец. — Вы уже хаджи?
— Нет, уважаемый, — огорчил его Рэмбо. — Я решил, что нам вместе нужно совершить хадж в Мекку.
— Мы летим в Мекку?
— Если хватит горючего.
— Саркар, у меня всегда полные баки! Так велел господин, — пилот вдруг запнулся. — Он теперь не сдерет с меня шкуру?
— Нет, баба, — успокоил его Рэмбо, — если только мы поторопимся.
— Камаль, мы рискуем, — Фуад нервничал.
Это не был тот тоннель, который прошел Рэмбо прошлой ночью. Бывший начальник школы хорошо побеспокоился о своей безопасности. Ярдов через двести Фуад остановился, поднялся по металлической лестнице и сбросил с колодца деревянный щит.
— Сарван, — позвал он, — готовь самолет.
Пилот поднялся вслед за Фуадом. Ганатовый колодец был шагах в двадцати от самолета. Сколько раз пилот поднимался и садился рядом с ним и даже ни разу не подумал, что это за колодец и какая в нем надобность.
Фуад смотрел, как пилот, петляя и пригибаясь, словно ждал выстрела в спину, побежал к самолету. За ним, поддерживая отца, бежал Али с Томом. Рэмбо остановился на секунду, схватил Фуада за руку.
— Чего ждешь? — крикнул он в бешенстве.
— Беги! — Фуад вырвал руку и оглянулся. — Беги,
— Фуад…
Глаза Фуада потемнели. Он обнял Рэмбо и тихонько ткнул его кулаком в грудь.
— Иди. Да поможет вам Аллах. А я решил рассчитаться, — и чуть не выкрикнул: — Имею я право рассчитаться?
— Имеешь, — Рэмбо посмотрел в глаза Фуаду, повернулся и медленно, будто нехотя, пошел к самолету.
Фуад подождал, когда Рэмбо сядет в самолет, и побежал к цистернам. Он открыл один кран, другой, и в этот момент из-за школы вырвалась толпа охранников. Впереди был Абдолла-хан. Он еще ничего не понял. Он услышал только, как на взлетной полосе взревел моторами его самолет, а у ближней цистерны стоял Фуад и, заложив руки в карманы, спокойно смотрел на него. Вначале Абдолла-хан почувствовал острый запах бензина и лишь потом увидел на земле черное расплывающееся пятно.
— Фуад! — Абдолла-хан бросился к нему, и в этот момент раздался взрыв.
Самолет качнуло на взлете ударной волной, но пилот удержал его. Рэмбо, обернувшись, не отрываясь смотрел в стекло фонаря.
Над Ходжатией бушевало пламя, и вихрились клубы черного дыма.
— В Мекку, саркар? — улыбнулся пилот.
Рэмбо задумчиво кивнул. Нет, он не станет от этого хаджи. Нельзя торопиться на состязание праведников, а по пути творить недоброе. И он не почувствовал никакого удовлетворения. Внутри что-то оборвалось, и образовалась глубокая пустота. И зачем все эти муки, боль и страдания!
О, Аллах, великий, всемогущий и справедливый! Рэмбо хотелось плакать, но слез не было.