Рембрандт (драма в стихах)
Шрифт:
За любострастно с чужим мужчиной
Тебя зовет, как блудную овцу,
На строгий суд церковная община!
Хендрике
(плача)
Уж если беды, так со всех сторон!
За горем горе! Господи, за что же?
Пастор
А чтоб сильней почувствовал и он
Удар карающей десницы божьей,—
Ты передашь ему мое письмо.
(Дает Хендрике письмо.)
И для него в общину вызов это.
Хендрике
(плача)
Недаром
Я говорила: скверная примета!
Пастор уходит.
Входит Рембрандт
Рембрандт
Ты плачешь, Стоффельс?
Хендрике
(вытирая слезы)
Что вы, сударь! Нет.
Рембрандт
Я вижу: плачешь!
Хендрике
Может быть… Немножко…
Рембрандт
О чем же ты?
Хендрике
Глаза мне режет свет,
Что с набережной падает в окошко…
Да это вздор! Хотите, барин, есть?
(Вынимает из печи кушанья.)
Вот колбаса с подливкою капустной,
Здесь пирожки, тут суп со спаржей есть,
Рембрандт
Нет… Мне сегодня почему-то грустно.
Ты помнишь, как хозяйка умерла
И как в гробу лежала в платье бальном,
Как амстердамские колокола
Над шествием звонили погребальным,
И как она любила этот дом
С уютным садом, с тихим бельэтажем,
Как в катафалке, под уздцы ведом,
Шел черный конь, украшенный плюмажем,
Как нищие за белым гробом шли,
А в нем желтел ее невинный профиль,
И как на Зюдерзее [22] корабли
Прощались с ней… Ты снова плачешь,
Стоффельс?
Хендрике
Нет, сударь, нет!
Рембрандт
22
Гавань в Амстердаме.
А всё же я сильней,
Чем даже смерть!
Хендрике
Вы фантазер, мой барин.
Рембрандт
Моя палитра властвует над ней!
Ей не свалить меня одним ударом!
Я Саскию нанес на полотно,
И пусть, сбирая урожай обильный,
Смерть скосит десять поколений, но
Она, зубами лязгая бессильно,
Не раз минует чистый образ тот,
То полотно, что, как письмо в конверте,
К потомкам отдаленнейшим дойдет
И тронет их. Да, я сильнее смерти!
Хендрике
Грешно так думать.
Рембрандт
(берет со стола раковину и подносит к уху Хендрике)
Вслушайся на миг,
Как
Еще гремит, хотя прибой утих!..
Опять ты плачешь, Стоффельс?
Что с тобою?
Хендрике
Ах, у меня на сердце тяжело!
Рембрандт
Всё от «дурной приметы»? Ты всё та же!
Хендрике
Вас полюбив, я причинила зло
Покойнице, и бог меня накажет.
Рембрандт
За что? Ты скрасила мое вдовство,
Подруги лучше не могу желать я.
Ты, чтоб не трогать скарба моего,
Шла продавать свои чепцы и платья,
Оберегала мой покой и честь
И Титусу за мать бывала часто.
Я всем тебе обязан…
Хендрике
Барин, здесь
Письмо для вас принес недавно пастор
И строго-настрого велел мне, чтоб
В приход явилась я на суд общины.
(Передает ему письмо.)
Вот вам письмо.
Рембрандт
Ах, снова этот поп!
Так вот в чем горьких слез твоих причина!
Сейчас посмотрим, что он пишет тут.
(Читает.)
«Написано в четверг седмицы чистой.
Художника Рембрандта прибыть в суд
Зовет община братьев-кальвинистов.
Зане, не будучи супругом ей,
Художник этот, с дьяволом условясь,
Живет в бесстыдном блуде со своей
Служанкой Хендрике, прозванье Стоффельс,
И, вопреки заветам древних книг,
В своей гордыне демонской возвысясь,
Писать дерзает образы святых
С евреев нищих оный живописец.
В его картинах благочестья нет.
Понеже нет благообразья в типе
Натурщиков. Пример тому — портрет
Иосифа, бегущего в Египет.
Он, осквернив святое ремесло,
Ответить должен». Подпись иерея,
Печать общины, месяц и число…
Они и были нищие евреи!
Кто б в этих плотниках да рыбаках
Узнал изнеженных святых Фьезоле? [23]
23
Фра Джиованни Фьезоле — итальянский живописец XV века, писавший слащавые образы святых и ангелов.
Они ходили в грубых башмаках,
И на руках у них цвели мозоли.
Пускай понять Италию я мог,
Но подражать ей не учился сроду:
Что скажет щуплый итальянский бог
Веселому фламандскому народу?..
Я не подсуден этому суду
И не явлюсь. Да и тебе не надо
Ходить туда.
Хендрике
Нет, сударь, я пойду.
Рембрандт
Зачем?
Хендрике
Меня пугают муки ада.
Рембрандт садится рядом с Хендрике и обнимает ее.