Рембрандт
Шрифт:
Доктор налил вина – себе и Гюйгенсу.
– Я скажу вам, господин Гюйгенс, чем вызван мой интерес к ван Рейну. Мне захотелось заказать кому-нибудь из способных мастеров групповой портрет…
– Это отлично сделал бы господин Хале из Харлема. Вы бы ничем не рисковали при этом.
– Нет, это невозможно. Для этого пришлось бы всем нам ехать в Харлем. Или же приглашать сюда мастера, обидев местную гильдию живописцев.
Господин Гюйгенс сказал:
– Вы правы, доктор. Вам пришлось бы иметь неприятное дело со всем цехом
Доктор объяснил:
– Есть еще трудность: вдруг художник захочет нарисовать и труп. Ведь это же анатомия! Не всегда можно найти труп бродяги, а тем более казненного преступника. Вам, наверное, известно, как маялись в свое время Арт Питерс или де Кейзер. Они подолгу ждали трупа… Но так или иначе я буду рекомендовать коллегам ван Рейна.
Гюйгенс сказал:
– Вы правы по всем статьям, доктор. Я попытался вселить некий скептицизм в вашу душу. Но, говоря откровенно, вы не ошибетесь, если закажете портрет именно ван Рейну. На вашем месте я поступил бы именно так.
Доктор поднялся.
– Спасибо за совет. Я им воспользуюсь при первом же случае… Я навещу вас завтра. Только я хотел бы быть уверенным, что вы после моего ухода ляжете в постель. Без промедления.
– Обещаю, доктор.
– Стало быть, не надо просить госпожу Гюйгенс, чтобы она проследила за этим?
– Я даю слово.
Доктор Тюлп откланялся, перед самым уходом задержав взгляд на выражении лица Гюйгенса.
– Выздоравливайте, господин Гюйгенс. Да поскорее. Тем самым вы очень порадуете нашу гильдию…
Ян ван Флит говорил Фердинанду Болу в пивной:
– Наш учитель будет доволен…
– Чем?
– Этого все-таки повесили. Разбойника Адрианса.
– Не слыхал. – Бол отхлебнул пива. – А при чем здесь господин ван Рейн?
Ван Флит удивился:
– Как при чем? Это значит, что дело с групповым портретом врачей пойдет на лад. Говорят, что доктор Тюлп хочет, чтобы гильдия заказала портрет именно нашему учителю.
Бол раздумывал:
– Это крупный заказ. Но учитель сильно рискует.
– Чем?
– Как – чем? Или – или! Или ван Рейн выкупается в лучах славы, или надолго потеряет заказчиков. Богатых заказчиков, разумеется… А кто сказал, что Адрианса повесили?
– Утром я встретил господина Эйленбюрга. Он торопился к доктору, чтобы сообщить ему новость. «Доктору нужен труп», – сказал Эйленбюрг. И еще одна новость: к Эйленбюргу из Фрисландии приехала двоюродная сестра. Зовут ее Саския. Говорят, богатая невеста.
– Конечно, – сказал Бол, – получить заказ от самого господина Тюлпа и почетно, и выгодно. Если учитель напряжется – а это в его интересах, – то, думаю, создаст нечто. Я очень верю в него. Иногда мне кажется, что возможности его почти безграничны. Он чертовски владеет светом. Откуда только он берет его! Какая-то огненная кисть в его руках. Он кладет на полотно не краску, а кусочки света. Просто удивительно…
Ван
– Я не согласен, – возразил Бол. – В офорте он меньше зависит от заказчиков. В этом секрет… Если он получит заказ врачебной гильдии, то сможет развернуться по-настоящему. Большой заказ – большие возможности.
– Пожалуй, – сказал ван Флит. – И все-таки становится не по себе, когда подумаешь, что произойдет, если господин ван Рейн промахнется.
– Это исключается.
– Что исключается? – Ван Флита крайне удивил уверенный тон молодого товарища. – В искусстве никогда ничего не исключается, Фердинанд.
Бол возразил:
– Но согласись, что это не карточная игра. И не игра в кости. Умение мастера является залогом.
– Залогом чего?
– Как бы это сказать? – Бол подбирал нужное слово, точнее – слова. – Рембрандт ван Рейн уже перешагнул черту. За этой чертой не может быть случайности.
Ван Флит менторски поднял указательный палец:
– А не всегда понятные вкусы господ заказчиков? Ты гарантируешь, что доктор Тюлп или его коллеги будут держаться одного взгляда на картину? А другие? Что скажут эти другие, мнение которых непредсказуемо? Ведь есть еще вкус толстосумов. И вкус мелкого мещанина. И вкус мещанина покрупнее. С этим надо считаться, Фердинанд.
Ван Флит говорил горячо. Бол в конце концов согласился с его доводом. Действительно, подводных камней немало. Но если только обходить их – что станет с искусством? Что?
– А ничего, – равнодушно ответил ван Флит. – Рафаэли останутся, остальные сгинут.
– Вроде бы договорились. – Бол поднял бокал. – За успех учителя!
На Блумграхт явился посланец от доктора Тюлпа. Он сообщил Рембрандту, что труп Адрианса передан в распоряжение гильдии врачей. Доктор Тюлп, извещая об этом художника, предлагает воспользоваться уникальной возможностью и нарисовать натуру. Пока это ни к чему не будет обязывать ни художника, ни гильдию. Переговоры о заказе можно вести одновременно…
– Дело в том, – пояснил молодой ученик доктора Тюлпа, – что труп невозможно сохранять продолжительное время. Так что следует поторопиться.
Рембрандт сказал, что понадобится самое малое дней десять, может и больше.
– Значит, ваша милость собирается провести все сеансы за полмесяца?
Рембрандт подумал. Спросил:
– Где находится труп?
– В университетском подвале.
– Мне надо побывать там… Мне нужен свет. Мне нужен… Да мало ли что еще! Полмесяца – это самый малый срок. Я прошу доктора Тюлпа предоставить мне эту возможность.