Ремесло Теней. Призма тишины
Шрифт:
Удар вышел такой силы, что меня развернуло на девяносто градусов, а потом еще и по инерции приложило о косяк. О том, какого цвета искры посыпались из моих глаз, и как много их было, можно сложить поэму. Но я бы предпочел ограничиться парой фраз, поскольку, к собственному стыду, и впрямь уверовал в то, что оставался под замком без охраны. Даже Тени не помогли почуять ловушку.
Сползая на пол, я еще пытался совладать с колокольным звоном, до краев наполнившим череп, когда сквозь общую какофонию просочилось злое:
– Кого впечатлить хотел, выродок? – Голос был мужским,
Дождавшись, когда глаза перестанут разбегаться в разные стороны, я скосил их в сторону и обнаружил высокого человека в пестром тюрбане. Кожа его была настолько темной, что рассмотреть черты лица оказалось практически невозможно, только причудливые изгибы ярко-желтой татуировки на щеках и переносице. Рука, облитая черным с сиреневым металлом, вцепилась в мое плечо и рывком подняла на ноги. Холодное дуло бластера ткнулось под ребра. На ухо шепнули:
– Дай мне повод, фигляр. Хоть малейший.
Я не стал ломать голову над тем, почему не заметил его присутствия сразу, рассудив, что со временем ответ сам всплывет на поверхность. Только уточнил:
– Повод к чему?
Новый удар оказался слабее первого, но все же достаточно болезненным, чтобы я охнул и поморщился.
– Вот к этому, – пояснил Тюрбан и толкнул меня вперед по узкому коридору. – А теперь топай.
– Что это за место? – Технически, это был не самый главный вопрос, но для начала сгодился и он.
– Я, кажется, тебя предупредил?
Желчи во мне всегда хватало с запасом, из-за чего чувство самосохранения временами давало сбой. Несмотря на положение пойманного за шкирку кутенка, я процедил:
– Ну а я, кажется, сделал вид, что мне плевать. Так, что за кораблик это?
Тюрбан, не останавливаясь, зарычал. Его свободная рука сжалась в кулак. Я инстинктивно напрягся, ожидая, что за этим последует очередная оплеуха. Однако пронесло. То ли мой тюремщик по натуре был не настолько кровожадным, как выглядел, то ли соблюдал приказ лишний раз не трогать пленника, но ко мне не прикоснулся. Даже каким-никаким ответом удостоил:
– Ты в гнезде. Но на большее не рассчитывай. У мамы разговор короткий. Особенно со сбродом.
– Это я что ли сброд? – Смешок вырвался против воли, хотя сознание зацепилось за необычное «мама». – А почему без наручников? Что-то новенькое.
– Во-первых, маме нравится, когда ее гости думают… что они гости. – В холодном тоне Тюрбана послышался намек на улыбку. – А во-вторых, только попробуй вытворить какую-нибудь штучку-дрючку и кое-кому несдобровать.
Непрозрачный намек сыграл роль триггера, заставив меня моментально вспыхнуть.
– Где Эйтн?
В ответ только новый смешок.
– Будешь паинькой, увидитесь.
Обещание оптимизма не внушало, но я и тут не стал зацикливаться. Казалось вполне очевидным, что Тюрбан прекрасно понимал, кто перед ним. Откуда – еще один вопрос, требующий усердия, но не настолько срочный. Одного легкого толчка Тенями хватило бы, чтобы его позвонки переломились, подобно сухой ветке. Однако это лишило бы меня возможности
Корабль оказался куда больше, чем можно было предположить. Ни грузовоз, ни крейсер, но нечто среднее и столь отчетливо напоминавшее улей, что я поневоле начал воспринимать его именно так. Шестиугольные коридоры и скудно освещенные переходы с однообразными темными панелями часто изгибались под самым непредсказуемым углом, из-за чего сказать, в каком направлении ты двигаешься, иногда было невозможно. Положение не спасали и гравигенераторы, распределенные по отсекам будто бы в произвольном порядке. К примеру, заглянув в один рукав, ты запросто мог обнаружить себя в исходной точке, но уже вниз головой. Эдакий вариант зачарованного лабиринта, только без намека на антураж доброй сказки. Заблудиться в таком без проводника – раз плюнуть.
– Симпатично тут у вас, – мрачно пробормотал я, под дулом бластера сворачивая в очередную скудно освещенную и совершенно безлюдную хорду.
– Непременно скажу маме, что тебе понравилось, – хмыкнул Тюрбан, подталкивая меня сзади.
Я на мгновение оглянулся:
– А мама – это у нас?..
– Мама – это мама, – был ответ. Только принадлежал он не Тюрбану, а высокой худой зулланше, вдруг спрыгнувшей с потолка.
Наученный горьким опытом, что таким вот появлениям из «ниоткуда» удивляться бессмысленно, я моргнул, но промолчал. В то время как новая знакомая с непередаваемым тщанием приглядывалась ко мне обеими парами блестящих, будто маленькие черные пуговки, глазок. Что она там искала, я бы не сказал, даже если б напряг все извилины, поскольку плохо читал по невыразительным лицам инсектоидов с Глиссео.
– Ой, Краус, что тут у нас за милашка? – спросила зулланша Тюрбана и между делом ущипнула меня за щеку. Ее длинные и тонкие пальцы оканчивались когтистыми наростами, отчего щипок вышел совсем не милым.
Я не рискнул возмутиться, но на пробу коснулся лица, а потом посмотрел на кончики собственных пальцев. Крови, к счастью, не оказалось.
Зулланша тем временем продолжала оценку:
– Бледненький, конечно. И какой-то чересчур лохматый. Но то, что худой – это мне нравится. Это замечательно, да. Тощенькие куда лучше помещаются в банку, а, Краус? Что думаешь?
– Думаю, тебе лучше не разевать рот на имущество мамы, Кесс. И тащить свою худосочную жопку, куда тащила.
– Фу, грубиян, – отозвалась зулланша, но с заметной улыбкой в голосе. – Ваша с Сайзой размолвка характер тебе, конечно, испоганила.
Тюрбан устало вздохнул:
– Проваливай, а, Кесс? Нас и так заждались.
– Хм. – Зулланша казалась всерьез уязвленной, но на препирательства не решилась. Бросив на меня еще один заинтересованный взгляд, она плавно выплыла с поля зрения, растворившись в полутьме с тем же проворством, с которым появилась.