Рена и потерянная принцесса
Шрифт:
Рена снова кивнула.
Глаза Терессы опять наполнились слезами.
— И все из-за меня! Прости, что звала тебя, просила прийти, когда ты являлась мне во сне… Я и не думала о грозящей тебе опасности, пока он не стдт допытываться, спрашивать, кто ты такая. Но я ему ничего не сказала! А ты… как ты превратилась в собаку? Ой, ты же не можешь говорить… — Голос Терессы задрожал. Она прижала кулачки
Рена пыталась что-то сообразить, но запах еды кружил голову. Она жадно облизнулась.
Робкая улыбка появилась на губах Терессы.
— Ты не голодна?
Рена тихо и благодарно заскулила.
— Ну, в этом я могу тебе помочь, — Тересса вскочила и поставила на пол поднос с дымящимся жарким. — У меня совсем нет аппетита. Ем иногда, чтобы поддержать силы. Они меня тут так мучают и пугают, что… — Она не договорила и погладила Рену по голове. — Ладно. Ешь. В первый раз я здесь порадуюсь еде. Просто глядя на тебя.
Дальнейшего приглашения Рене не требовалось. Сунув морду в миску, она, всхлипывая и причмокивая, поглощала густое ароматное варево. Быстро управившись с жарким, она дочиста вылизала миску. Не в силах совладать с собой, Рена сунулась под стол и торопливо похватала ссохшиеся овощи и куски мяса на двух других подносах. Тересса налила в миску из-под жаркого воды из стоявшего на столе кувшина, и Рена вылакала все до дна.
С отяжелевшим животом она распласталась на полу. Сквозь туман сытых мыслей вдруг пробились какие-то не произнесенные, но отчетливые человеческие слова.
«Мне бы хотелось… — размышляла Тересса. — Мне бы хотелось узнать, кто они, эти несчастные, которые ради меня пошли на смерть? Послать им весточку? Но я не могу выбраться из этой комнаты. Дверь заперта. Окошко слишком узкое… — Она с тоской посмотрела на окно-щель под самым потолком.
Рена тоже глянула вверх. «Слишком узкое для человека, — подумала она. — Но не для собаки».
Насытившись, Рена почувствовала небывалый прилив сил. Она подбежала к кровати, стащила одеяло и указала мордой на окно.
— Что ты хочешь? — не поняла Тесс. — Замерзла? Давай, я тебя укутаю.
Рена покачала головой. Уши у нее поднялись. Она снова ткнула носом в одеяло, а потом подняла мордочку к окну.
Тересса глубоко вздохнула. Внимательно поглядела на собаку, одеяло, высокое окно.
— Что? Опустить тебя через окно? — вдруг догадалась она. — С помощью одеяла?
Рена радостно закивала.
Тересса нахмурилась, размышляя:
— А почему бы и нет? Моя камера под самой крышей тюремной башни. Значит, эти пленники где-то ниже. Башня круглая, и потому окошко их камеры должно быть под моим. Вдруг повезет?
Рена схватила зубами край одеяла, наступила на него лапами и с силой дернула. Тонкая ткань затрещала.
— Ага, понимаю! — обрадовалась Тересса. — Мы сделаем из одеяла веревку!
Рена кивнула, потом осторожно взяла зубами руку Тесс и дважды тихонько
— Умница! — восхищенно прошептала Тесс. — Все ясно. Я держу конец веревки и медленно опускаю тебя. Как только ты достигнешь окна пленников, дернешься два раза. Верно?
Рена радостно прыгала вокруг принцессы. А та вдруг помрачнела.
— Но как послать весточку? У меня нет ни бумаги, ни чернил.
Рена опять подбежала к очагу и вывела на полу громадные корявые буквы: С…К…А…Ж…И М…Н…Е.
Тересса недоуменно смотрела на серые каракули.
— Ты меня понимаешь, — проговорила она. — Это ясно. Но как тебя поймут?
Рена затерла хвостом написанные буквы и вывела еще два слова: СОБАКА ГОВОРИТ.
Тересса грустно улыбнулась.
— Да, да, собаки, конечно, говорят. Но по-собачьи. Люди их не понимают… Постой-постой! Кто-то тебя понимает? Они, те пленники? Твои друзья?
Голова Рены дернулась вниз-вверх несколько раз.
Тересса тихо засмеялась:
— О, давай попробуем. Я ни на что не надеюсь. Но попробовать стоит. Ты расскажешь им, что я тут и что мне очень жаль… но помочь ничем не могу. А потом я подниму тебя обратно. И тогда ты пеплом напишешь мне все, что они сказали…
Рена согласно кивнула.
— Ах, дорогая моя подружка. — Тересса опять крепко обняла ее. Потом посмотрела в преданные собачьи глаза. — Сколько же тебе, бедняжке, пришлось пережить! Надеюсь, ты не винишь меня во всем? Мне тоже не сладко… Но хватит! Больше не буду думать об этом! — перебила она себя и взяла в руки одеяло. — Серое. Как я ненавидела этот отвратительный цвет там, в приюте! Но здесь, где день всегда серый, сумрачный, скучный серый цвет просто удача! Я заверну тебя в лоскут одеяла, и злобные лирванские стражники ничего не заметят.
Тересса вцепилась в одеяло с одного конца, Рена ухватила зубами другой — и они осторожно потянули в разные стороны. Тонкая протертая ткань легко поддалась.
— Да, — приговаривала Тересса, — соткано на скорую руку. Учительница ткачества в «Трех Рощах» посадила бы ткачей Андреуса за такую работу на воду и хлеб.
Медленно, рывок за рывком, так, чтобы никто не услышал треска материи, они оторвали от одеяла три полоски. В оставшемся лоскуте Тересса ручкой оловянной ложки проделала две дыры. Потом она прочно связала три полоски материи и прикрепила веревку к продырявленному лоскуту. Получилась удобная люлька.
Теперь оставалось придвинуть к стене кровать, на нее водрузить стол. Здесь Рена была плохой помощницей, и со всем управилась Тересса. Она затолкала Рену в одеяльную люльку, вскарабкалась на шаткую пирамиду и оказалась под самым окном.
Холодный воздух ударил в нос. Рена сжалась в комок. Она дрожала то ли от холода, то ли от страха. Тересса вытолкнула сквозь щель окна завернутую в одеяло собачку на узкий каменный подоконник. Еще раз обняла, поцеловала в нос и стала осторожно отпускать веревку. Для надежности свободный конец веревки Тересса обмотала вокруг ножки стола.