Реньери Андретти

Хантингтон Паркер С.

— Я не мог сказать своей дочери, что у ее мамы был роман с отцом ее лучшего друга.

Настала моя очередь бледнеть.

Он вгляделся в мое лицо.

— Ты не знала.

— Папа, мне нужно, чтобы ты перестал лгать. — Мои руки сжались в кулаки, но я спрятала их под обеденным столом. — Я не знаю, кого ты сейчас защищаешь, но это точно не я.

— Дорогая, я не могу…

— Ты расскажешь, или я уйду. — Пора было начать ставить себя на первое место. Люди относятся к тебе в зависимости от того, что ты от них ожидаешь, и меня не переубедить в том, что я ожидаю меньшего.

Он

проглотил свои слова, и на нас опустилась тишина.

— Твоя мама познакомилась с Кристиано Андретти, когда забирала тебя от Ренье. После этого она стала… встречаться с ним каждый раз, когда приезжала за тобой.

Я опустила глаза. Я вспомнила, как она наряжалась, когда приезжала за мной. Однажды я даже сказала ей, как красиво она выглядит, когда появляется в своем струящемся платье, с завитыми волосами и красной помадой.

Она исчезала "в туалет" на час, и я не придавала этому значения, потому что была слишком занята игрой с Ренье, и я была слишком мала, чтобы понимать, что все это значит.

Когда стало ясно, что папа не намерен продолжать, я насмешливо сказала.

— Я была рядом с тобой каждый день на протяжении последних двадцати пяти лет, а ты все еще хранишь мамины секреты. Ты все еще предан ей.

Папа оттолкнул от себя миску. Вилка вывалилась сбоку и упала на пол.

— Это не секрет твоей мамы. Это мой! — Он понизил голос и больше не кричал на меня, но его слова только резали глубже. — Меня было недостаточно.

— Это смешно.

— Правда? Посмотри на это место. Ты сама это говорила, снова и снова. — Он широким жестом обвел квартиру. — Твоя мама хотела большего. Она заслуживала большего! Поэтому, когда Кристиано попросил твою маму уйти от нас, она так и сделала.

— Хватит оправдывать ее! Мне было десять! Десять! Она не имела права уходить.

— Он дал ей гламурную жизнь, о которой она всегда мечтала. Жизнь, которую она заслуживала.

— А ты подарил ей семью.

Неадекватность подтачивала края моего сердца, но я отталкивала ее. Если я что-то и знала наверняка, так это то, что меня хотят. Ренье провел последние два дня, подтверждая то, что я и так должна была знать. Теперь настала очередь отца разобраться в этом, и я надеялась, что ради нас обоих он это сделает.

Папа отвел глаза. Чувство вины — такое сильное чувство вины — поглотило их.

— Он поселил ее в пентхаусе на противоположном конце Майами-Бич, но прошло несколько лет, и ей стало одиноко, и она захотела вернуться домой.

Он сглотнул.

— Мы все уладили. Кристиано не хотел, чтобы она уезжала, и пытался показать ей, как, — его горло перехватило, — меня для нее недостаточно. Недостаточно внешности. Недостаточно вспышки. Недостаточно денег. Когда ты училась в восьмом классе, милая, Кристиано прислал своих головорезов. Деньги за защиту, так они это называли. И я заплатил. Это были огромные деньги, и я их заплатил. Я просто хотел, чтобы ты была в безопасности.

— Но ты не мог продолжать платить, — прошептала я.

Он покачал головой.

—

Нет.

— Где сейчас мама?

Кристиано ушел. Не было никаких причин, чтобы она не вернулась домой.

Отец пожал плечами, в его глазах плескалось нечто, слишком похожее на боль.

— Я не знаю. Я всегда считал, что ей было слишком стыдно за то, что она сделала.

Я зашевелилась в своем кресле.

— Почему ты тоскуешь по ней? Почему бы тебе не продать магазин и не уехать из этого дерьмового города? Ты просаживаешь деньги направо и налево, — я жестом указала на квартиру, — и посмотри, где мы живем! Ты мог бы купить хорошее ранчо в дешевом штате и выйти на пенсию на деньги от продажи магазина. Может, найдешь кого-нибудь, кого снова полюбишь, папа.

— Но я люблю ее.

Я не могла рассуждать об этом.

Я не понаслышке знала, что такое нелогичная любовь.

Я перевела разговор в другое русло.

— Какое отношение все это имеет к нам с Ренье?

— Кристиано поставил нам ультиматум. Если Ренье перестанет проводить с тобой время, он откажется от платы за защиту.

— И ты согласился?

— Я думал, мы снова сможем стать семьей!

— Это разбило мне сердце! — Я хлопнула кулаками по столу. — Это сломало меня!

— И мне очень жаль! Я совершил ошибку.

Я покачала головой.

— Я не понимаю. Почему Ренье согласился на это?

— Потому что он любил тебя, и я умолял его об этом.

— Броуди сказал, что недавно видел вас с Ренье вместе.

— Он хотел тебе все рассказать, а я попросил его не делать этого.

— Почему?

— Мне было стыдно! — Он оторвал от меня глаза, не в силах встретить мой взгляд, а когда его громкость не уменьшилась, он как будто кричал на самого себя. — Столько времени прошло! Я боялся, что ты уже не будешь смотреть на меня так же! Я боялся потерять тебя!

Я встала и обогнула стол, чтобы встретиться с ним взглядом, потому что тот факт, что мой отец не мог смотреть мне в глаза, поразил меня, как неожиданный апперкот бойца ММА.

— Ты был прав и не прав. Я не буду смотреть на тебя так же, но и ты не потеряешь меня. — В конце концов, он все еще был моим отцом. — Мне нужно идти.

Мы поговорим об этом позже, и я прощу его, потому что он пытался защитить меня. И хотя его намерения стали менее чистыми, он все еще был моим отцом, и я знала, каково это — быть безрассудно влюбленным.

— Куда ты идешь? — спросил папа, когда мои пальцы коснулись дверной ручки.

— Мне нужно найти Ренье.

Я заглянула в "Down & Dirty", но, не найдя Ренье, отправилась в квартиру Броуди. Ладно, я нервничала, и мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Рим не за один день строился.

Я вытащила запасной ключ Броуди из фальшивого камня перед его домом и вставила его в дверь. Его не было дома, но я и не спешила с ним встречаться. Его квартира была небольшой, но чистой, со вкусом обставленной мебелью.