Репортаж об убийстве
Шрифт:
Мисс Гордон подняла на него глаза:
– Мисс Овертон сразу поняла, что раз уж вы произвели подходящий обстоятельствам арест, то наверняка прекратите дальнейшие поиски, и что вам совсем ни к чему обременять себя проверкой иных версий. Только поэтому мисс Овертон попросила меня и мисс Браун постараться что-нибудь сделать, добыть информацию, которая помогла бы освободить мисс Пэдди Кэллеген. Потому что и мисс Овертон, и мисс Браун, и я твердо знали, что мисс Кэллеген невиновна.
– Я уже много лет работаю журналисткой, – продолжала она, найдя, кажется, верный тон. – Я проводила несколько расследований, два из которых завершились арестами. Я достаточно компетентна в области английского и шотландского права, и мне очень хорошо известно, насколько тяжким бывает поиск улик. Не будь у меня этих знаний, ни одна газета
– Избавьте меня от длинных речей, – саркастическим тоном заметил инспектор.
Но Линдсей Гордон, будто не слыша его, продолжила:
– Я не особенно рассчитываю на то, что вы мне поверите, но знайте: целую неделю мне не давала покоя мысль, что я что-то упустила. Причем что-то очень важное; но я никак не могла вспомнить, что именно меня тревожит. И о том, чтоименно не давало мне покоя, я вспомнила лишь сегодня ранним утром.
Потом Линдсей Гордон коротко описала, что она видела неделю назад, а затем перешла к описанию утренних событий. Когда она подошла к концу повествования, вид у инспектора был абсолютно ошеломленный.
– Боже избави нас от дилетантов. – с горечью воскликнул он. – И сколько же отпечатков пальцев, следов обуви и прочих следов вы наоставляли утром в тех местах, которые упоминали? Кто, скажите мне ради бога, кто позволил вам брать на себя такую ответственность и действовать от имени закона?! Отвечай, о женщина!
– Не думаю, что вам удалось бы найти хоть что-то на строительной площадке, – пожав плечами, промолвила Линдсей. – В конце концов, там всю неделю работали строители. А что касается остальных ваших обвинений… Я почти уверена, что преступник действовал в перчатках. Думаю, вы согласитесь с тем, что это было запланированное и подготовленное преступление, а об опечатках пальцев в наши дни известно всем. Кстати, Крис Джексон двигалась очень осторожно и на оконной раме своих отпечатков не оставила. Впрочем, там их и до этого не было. Я говорю об этом с полной ответственностью, потому что утром, вспомнив наконец, что не давало мне покоя с субботы, сама убедилась в этом.
– Ваша глупость безгранична. – простонал инспектор Дарт. – И труп, который лежит сейчас наверху, – это своего рода кровавый памятник вашей глупости. Полагаю, вам ни разу и в голову не пришло сообщить нам, какую информацию вы добыли? Если бы вы это сделали, то – могу гарантировать – Сара Картрайт была бы сейчас жива. Нет, вместо этого вы упорно занимались не своим делом, и вот результат: бедная девочка превратилась в обезображенный труп. Вот вы говорите, что девушка солгала, сделав заявление в полицию. Она призналась в этом в своей записке. Но если бы вместо того, чтобы звонить ей и запугивать, вы позвонили бы мне, она бы сейчас была жива! Я знал ее, когда она еще под стол пешком ходила! Мало того, что теперь мне предстоит рассказать ее отцу, что его дочь – убийца, но и об этом кошмаре: она покончила собой по милости двух полоумных сыщиц-любительниц. – Инспектор покачал головой. – Примите мои поздравления, леди. Вы добились своего: ваша подруга будет освобождена из-под стражи. – Встав из-за стола, он направился к двери. Но, прежде чем выйти, Дарт обернулся: – Попрошу вас не уезжать из нашего города. Думаю, вам придется пересказать эту историю коронеру.
Женщины остались вдвоем. Линдсей невидящим взглядом смотрела в окно. Чуть погодя Корделия встала и обняла ее. Слабо улыбнувшись, Линдсей сказала:
– Полагаю, кому-то яз нас следует позвонить Джиллиан, пусть она поскорее предпримет все необходимое для освобождения Пэдди. Почему бы это не сделать тебе? Я… я просто не в состоянии этим заниматься. Ну почему, почему я тебя не послушала! Поверь, мне действительно очень жаль. Я и тебе не делала никаких скидок и поблажек, не правда ли? Не говоря уже об этой бедной, замученной
Корделия поцеловала Линдсей в лоб.
– Не изводи себя, – прошептала она. – Сара сама захотела убить Лорну и сделала это. Не ты заставила ее пойти на этот шаг. Похоже, все уже начали об этом забывать. А потом Сара предпочла убить себя, только бы не отвечать за последствия своего предыдущего поступка. Она отмалчивалась, а Пэдди тем временем страдала за совершенное ею преступление. И, несмотря на все сетования нашего дражайшего инспектора Дарта, я очень сомневаюсь в том, что они бы всерьез восприняли выкопанные тобою факты или подозрения. Скорее всего, они заявили бы, что ты понапрасну тратишь их драгоценное время. Так что не надо во всем обвинять себя, моя хорошая.
Глубоко вздохнув, Линдсей отвернулась.
– Я не могу… Я все равно чувствую, что только я в ответе за то, как все вышло… Причем такого же мнения придерживаются инспектор Дарт и мисс Овертон. А Картрайт… Как он все это переживет? Дочь была его единственной отрадой. Черт побери!… Ну почему все так получилось, так нелепо?…
Когда в воскресенье утром Пэдди Кэллеген вернулась в Дербишир-Хаус, ее встречали без шампанского. После того, как были выполнены все необходимые юридические процедуры, Джиллиан увезла Пэдди из тюрьмы. Корделия приготовила пряное индийское угощение, так что когда Пэдди вошла в свою комнату, ее, кроме объятий, поцелуев, слез и холодного пива, встретил еще и аромат восточных специй и карри. После этой пылкой встречи Пэдди отправилась в главный корпус: сообщить о своем возвращении Памеле Овертон. Директриса на радостях тут же собралась к ней в Лонгнор, а Линдсей, которой вовсе не улыбалось видеть ее надменный взгляд, воспользовавшись случаем, ускользнула в директорский кабинет, чтобы написать там заметку для «Клэриона» – об освобождении Пэдди. Заметка дополнялась пространным интервью с жертвой незаконного обвинения.
Продиктовав заметку стенографистке, Линдсей попросила позвать к телефону редактора.
– Дункан, привет, это Линдсей говорит. – поздоровалась она. – Через несколько минут тебе принесут мой эксклюзив о преступлении в закрытой школе для девочек. Я оставила номер телефона, на случай, если появятся какие-то вопросы.
– Мне только что принесли твою статью, детка. Ничего не скажешь, неплохая работа. Впрочем, ты так долго занималась этим делом, что просто обязана была написать хорошо. И когда же я снова увижусь с тобой?
– Взял бы меня на постоянную работу, тогда бы и спрашивать не пришлось. Ну да ладно… Я должна прийти в среду в час, вот тогда меня и жди.
– Тебя – на постоянную работу?! – картинно изумился редактор. – Да тогда я бы тебя вообще не видел. Мне пришлось бы платить тебе слишком много, судя по тому, что ты можешь себе позволить целую неделю колесить по всей Англии.
Линдсей рассмеялась.
– Знаешь, я бы предпочла страдать от твоих издевательств, я же знаю, что ты бы гонял меня, как древний погонщик рабов… да, это лучше, чем еще раз попасть в такую передрягу. Между прочим, с тех пор как я уехала из Глазго, я еще ни разу толком не спала.
Она услыхала, как Дункан игриво усмехнулся.
– Это твоя слабость, Линдсей, – промолвил редактор. – Вечно ты мешаешь удовольствие с бизнесом. Ладно, увидимся в среду.
Переговорив с Дунканом, Линдсей время от времени затягиваясь сигаретой, снова и снова перебирала в памяти события минувшей недели. Она заставила себя подумать и о вчерашней чудовищной трагедии. Теперь, когда первый шок прошел, она была в состоянии более объективно оценить самоубийство Сары и ее признание. Настораживало, что в записке не были упомянуты некоторые очень важные детали. Почему-то ни слова о пояске от плаща Пэдди, между прочим, об этой улике было известно только тем, кто видел труп, естественно, полиции, самой Пэдди и, конечно же, убийце. Вообще-то это была не такая уж важная деталь, но для Сары, делавшей последнее в ее жизни признание, она должна была бы показаться весьма существенной. Девушка могла, к примеру, написать: «Я сделала удавку из виолончельной струны, которую заранее взяла во втором музыкальном классе, когда была там с мисс Кэллеген. А поясок от чьего-то плаща я стащила в раздевалке Лонгнор-Хауса».