Репутация герцога
Шрифт:
– Увидимся вечером. – Он поднес ее руку к губам. – Я люблю тебя, Жозефина.
– Я по-прежнему считаю, что ты совершаешь большую ошибку, Себастьян, но я тоже тебя люблю.
Это заявление его не слишком успокоило, но он оставил эту тему. Отвязав от седла чемодан, он отдал его Жозефине.
– Я слишком влиятельный человек, люди остерегаются конфликтовать со мной, – сказал он спокойно, снова садясь в седло. – А твоя строптивость, Жозефина, изумляет меня. Будь осторожна, ради себя самой.
– Ты тоже.
Себастьян из-за деревьев
Он сказал, что никогда не будет лгать ей, и сказал это серьезно. Но когда заявил, что его изумляет ее строптивость, он выразился неточно. На самом деле его изумляло его чувство к Жозефине и тревожило то, что может произойти с ним, если он ее потеряет. Он потерял Шарлотту, бессильный что-либо изменить. И ничто, подвластное его контролю, не сможет отдалить его от Жозефины.
Подъездная аллея к Корбетт-Хаусу была забита каретами. Очевидно, Валентин уведомил все семейство о событиях сегодняшнего утра. Когда Себастьян спешился, подошел один из конюхов Деверилла.
– Я оставлю сегодня Мерлина здесь. – Себастьян похлопал уставшую лошадь по шее. – Пусть он отдохнет, получит хорошую порцию овса и яблоко.
Конюх погладил морду Мерлина.
– Я прослежу, ваша светлость.
Ему самому нужен отдых, да и яблоко не помешало бы, но день еще не кончился. Вращая мышцами плеч, Себастьян направился к дому.
– Папа! – выскочив из двери, Пенелопа бросилась в его объятия. Он поднял ее, не обращая внимания на боль в пояснице. В тридцать четыре драка требует больших усилий, чем прежде.
– Что ты делала сегодня?
– Я очень волновалась за тебя. – Дочь крепко обняла его. – От тебя пахнет сиренью.
– От меня?
– Да. Сиренью и пылью.
Стоявший в дверях Шей явно счел, что мудрее не вмешиваться в разговор о запахах.
– Какие-нибудь неприятности? – спросил он вместо этого.
– Нет. Она вернулась домой. – Себастьян поцеловал Пип в лоб. – Прошу прощения, что разволновал тебя, моя голубка.
– Ты все-таки женишься?
– Да, хочу сделать это.
– Я хотела бы надеть диадему на церемонию.
Себастьян усмехнулся. Он думал, что дочь больше всех будет негодовать и обижаться на Жозефину, а Пип оказалась самым верным его сторонником.
– Ты обязательно должна ее надеть. В конце концов, ты и Жозефина – мои принцессы.
– Да, я знаю. – Посмотрев на Шея и подошедших Саралу и Элинор, девочка нахмурилась. – Значит, теперь я должна вернуться в детскую? Я правда хочу знать, что происходит.
– Я скажу тебе все, что смогу и как только смогу, – ответил Себастьян. – Боюсь, это придется сделать.
– Хорошо, – вздохнула Пип. – Тогда я буду учить Роуз разговаривать.
Когда она затопала вверх по лестнице, Себастьян, подняв бровь, вопросительно посмотрел на брата:
– Где все? Я десять раз пересказывать одно и то же не буду.
Нелл
– Только скажи, вы с Жозефиной… одного мнения об этом?
– Да.
Сестра потянула его вниз за плечо, чтобы поцеловать в щеку.
– Хорошо.
Молча повторяя про себя эту мысль, Себастьян следом за остальными пошел в гостиную. Их отряд обрел двух новых членов: Джона Райс-Эйбла и Энн Уитфелд.
– Добро пожаловать в игру, – кивнул свояченице Себастьян.
– Спасибо за доверие. Мы могли бы еще раз пробежаться по теме? Я только что обнаружила, что за мной ухаживают. – Миниатюрная блондинка улыбнулась профессору.
Тот, вспыхнув, улыбнулся в ответ.
Себастьян сел у камина. Его всегда там усаживали, то ли из уважения как к главе семейства, то ли считали стариком и думали, что он мерзнет.
– Хорошо. Я расскажу о сегодняшних приключениях, и мы еще раз прорепетируем.
– Нам сегодня лучше остаться дома. – Мария Эмбри поправила кружево на рукаве Жозефины.
– Никто, кроме слуг в этом доме, не знает, что сегодня случилось, – напомнила ей Жозефина. – И поскольку мы сказали, что будем там, и там будет мой жених, нам нужно присутствовать.
– Согласен. – Отец поправил перевязь и раздраженно глянул на Жозефину синими глазами. – Я благодарен, что ты решила вернуться, – продолжал он натянуто, – и рад, что Мельбурн понятия не имеет о твоей попытке сбежать. Но это ужасный эгоизм, Жозефина. Ты могла всех нас погубить.
Он уже сделал это с собой, подумала Жозефина.
– Именно поэтому я возвратилась, отец.
– Давайте больше не будем говорить об этом. – Мать жестом указала на холл. – Ты сегодня такая красавица, querida. [8]
– Спасибо, мама. – Жозефина чувствовала себя красивой. Не из-за роскошного платья цвета лаванды и серебряной диадемы, но потому, что знала: Себастьян любит ее. И хотя от противостояния отцу ее охватывало чувство вины и замирало сердце, она сделала правильный выбор, возможно, впервые в жизни.
8
милая (исп.).
Сидя напротив родителей в карете, она пристально вглядывалась в сгущающиеся сумерки. Нервное возбуждение не оставляло ее, но она умела скрыть это даже от человека, который научил ее притворству. Жозефина задавалась вопросом, поймет ли когда-нибудь ее отец, как ему повезло, что Себастьян захотел быть милосердным к нему.
– Ты тихая сегодня вечером, – заметила мать.
– Моя жизнь меняется, – ответила она с улыбкой. – Есть о чем подумать.
– Ты ведь любишь Мельбурна?
– Люблю, – ответила Жозефина, воздержавшись от реплики, что ее чувства не имеют значения. Король уже решил убить Себастьяна, как только пользы от герцога не будет.