Репутация леди
Шрифт:
– Вы так добры, мистер Эплгейт…
– Я просил вас называть меня Джоном, – напомнил он.
– Я не хочу, чтобы пошли сплетни, – застенчиво улыбнулась Фелисити. – Они подумают, что я слишком много себе позволяю. Вы же знаете, я сделаю все, что угодно, чтобы не были нарушены устои вашего дома. Я даже подумала, не могла ли бы я занять должность экономки, чтобы снять с Мэдлин часть забот по дому. Ведь она так заботится о вашем благополучии.
– Мэдлин – любящая дочь, – сказал он, и в его тоне послышалось что-то, чего она не могла понять. – А вы, миссис Барлоу, прирожденная
– Но…
– Если вы имеете в виду… то, о чем вы не хотите говорить при слугах… – Он подождал, пока Ливви забрала со стола пустое блюдо. – Это не ваша вина и не подлежит обсуждению. Существует и другая сложность.
– О? – Фелисити посмотрела на него с удивлением.
– Может, закончим нашу дискуссию позже? – вежливо спросил он, когда Ливви принесла еще одно блюдо – мясо ягненка в мятном соусе.
– Разумеется.
Фелисити посмотрела в свою тарелку. Боже, подумала она, придется показать этим молоденьким служанкам, как готовится приличный соус, иначе все в доме похудеют к тому времени, как Мэдлин вернется домой.
После обеда Фелисити пошла в гостиную. Вскоре к ней присоединился Джон.
Он остановил кресло неподалеку от камина и попросил Фелисити взять стул и сесть рядом.
– Что-то случилось? – спросила она. – Если надо что-то починить, я сейчас же этим займусь.
Он улыбнулся, и она подумала – уже не в первый раз, – какой он привлекательный мужчина и какие добрые его голубые глаза, несмотря на морщинки, оставленные возрастом и пережитым им несчастным случаем.
Джон Эплгейт был благородным человеком, каких уже мало осталось на белом свете. Уж она-то знала!
– Я сказал, что существуют сложности, препятствующие тому, чтобы вы стали экономкой.
Фелисити зарделась.
– Мне не стоило об этом говорить. Если вы предпочитаете, чтобы я покинула этот дом, я пойму, мистер Эплгейт. Я не хочу, чтобы вы или ваша семья чувствовали себя неловко, а у вашей дочери такое доброе сердце… я хочу сказать, она не знала о моем разводе, когда предложила мне свою дружбу, и…
– Помолчите, – твердо сказал он. – Причем тут Мэдлин? Это ее не касается.
– О? – еще больше удивилась Фелисити. – Тогда…
– И прошу вас называть меня Джоном. Мы с вами одни, как вы заметили. Я сказал служанкам, что они могут отдыхать после того, как приберут кухню. Если мы захотим чаю, боюсь, что приготовить его придется вам.
– Я сделаю это с удовольствием, – уверила она его, не совсем понимая, что все это значит. – Я буду счастлива сделать все, что угодно…
– Кроме того, чего я больше всего хочу, – прервал он.
– Что? – Она смотрела на него в замешательстве. – Фелисити, дорогая, я понимаю, что я всего лишь получеловек, и вам трудно себе представить меня таким, каким я когда-то был.
В его голосе прозвучала такая боль, что Фелисити вздрогнула. Но не отвела взгляд.
– Но даже при таких обстоятельствах я собираюсь рискнуть, хотя могу получить отказ. Я знаю, что один из нас, мужчин, обошелся с вами не слишком хорошо. Так что понимаю, что у вас могут возникнуть
Сердце Фелисити стучало так громко, что почти заглушало его слова, так что она даже засомневалась, правильно ли она их понимает. Неужели он собирается сказать ей то, о чем она подумала?
– Я не хочу, Фелисити, чтобы вы стали в моем доме домоправительницей. Я люблю вас, дорогая, и очень хотел бы, чтобы вы согласились стать моей женой.
– О! – Она и так уже его обожала, а услышать такое… Она вскочила и чуть было не упала в камин, но вовремя отступила.
Джон не мог ее остановить, но смотрел на нее с явным сочувствием.
– Если вас беспокоит…
– Нет, нет. То есть я хочу сказать, что ваша жена была бы самой счастливой женщиной на свете, уверяю вас. Просто после того, как я родила мертвого ребенка, вопрос встал не только и не столько о том, что я в будущем не смогу иметь детей… Я была так искалечена… что испытывала страшную боль, когда была с мужчиной. А мой муж, мой муж… – Краска залила ей лицо. Фелисити приложила ладони к щекам. – Он этого не понимал и был недоволен.
– Понимаю. Если бы я уже не прикончил негодяя и не отправил бы его тело туда, где он жил, я бы сделал это снова, – довольно сухо сказал Джон.
Эти слова так ее поразили, что она опять опустилась на стул.
– Фелисити, разве вы забыли, что я не могу ходить, что мои ноги меня не держат? Боюсь, что полученные мною увечья отразились и на других функциях моего тела. – На этот раз тон его стал мягче.
– О! – Как же она глупа, подумала Фелисити. – Нет, я не забыла, Джон. Просто я была настолько поглощена своей собственной несостоятельностью, что на какое-то мгновение забыла о вашем… о ваших обстоятельствах.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Вы, как всегда, тактичны, Фелисити.
– Значит, вы не будете против того… Не будете против?
Он улыбнулся:
– Я думаю, мы подойдем друг другу.
Фелисити не ожидала, что может встретить другого мужчину, который захочет на ней жениться, тем более такого доброго и приятного, как Джон Эплгейт. Она улыбнулась ему сквозь слезы:
– Вы делаете меня счастливой.
– О! Это у нас еще впереди. – Глаза Джона заблестели как у юноши.
Он взял ее руку и поднес к губам, нежно прикоснувшись сначала к ладони, а потом к запястью. Волна удовольствия захлестнула Фелисити.
– Джон!
– Есть много способов доставить удовольствие женщине. Разве этот неудачник, ваш муж, вас этому не научил? И для этого совсем не обязательно, чтобы все части тела были в рабочем состоянии.
Она посмотрела на него в изумлении.
– Я думаю, что Джерод больше заботился о своем удовольствии, чем о моем.
– Легко могу в это поверить. Так что у нас впереди много чудесных часов узнавания друг друга, любовь моя. А в ближайшее воскресенье викарий огласит нашу помолвку.
Он снова прикоснулся губами к ее ладони, и Фелисити громко засмеялась, представив, сколько радости принесет ей жизнь с Джоном Эплгейтом.