Рерик
Шрифт:
Жилище это пришлось оставить, о чем Сокол жалел не раз. Чтибор почему-то решил, что в нем поселилась Навь. А значит, живым там не место. Он вообще хотел сжечь избу, но глава рода запретил. Теперь в родительской избе находилась большая семья беженцев-полян. Их небольшой выселок на противоположном берегу Днепра разорили какие-то пришлые люди, а сами они спаслись чудом. Если таковым можно считать лодку, на которой они переплыли реку, – глава семьи был потомственным рыбаком.
Селение полян на высоком берегу Днепра было неплохо укреплено. Со стороны, обращенной к реке, его защищали высокие обрывы, а слева проходил глубокий овраг; преодолеть его обрывистые склоны было весьма сложно. А ведь еще имелась прочная ограда из вкопанных
Собственно говоря, на памяти Сокола его соплеменникам пришлось отбивать внезапное нападение врага только раз. Но тогда он был слишком мал, дабы запомнить хоть что-то.
Несколько позже дедко рассказал, что на поселение напало племя Он-Огур [11] , которое появилось в низовьях Днепра совсем недавно. Разбойничьи шайки этого племени рыскали по реке в надежде поживиться хоть чем-то. Люди Он-Огур были бедны, но очень воинственны, и с ними приходилось ухо держать востро.
11
Он-Огур – мадьяры. В переводе – Десять стрел. В V в. они перешли Волгу и обосновались в степной зоне к северу от Кавказа. Название «венгр», которое мадьяры не относят к себе, происходит от славянизированной версии этого слова. В этом регионе мадьяры проживали почти 400 лет. Около 830 г. мадьяры двинулись на запад и в 896 г. под предводительством князя Арпада заняли местность, где сейчас находится Венгрия.
Сокол миновал крепкие дубовые ворота, которые охранял (если так можно сказать) самый никчемный мужчина в поселении – старый Чурило. Временами казалось, что он спал на ходу. Когда-то Чурило был добрым воином, но про таких обычно говорят, что лень родилась впереди него. Он был ленив до безобразия. Вот и сейчас дневной страж ворот дремал, прислонившись к одной из створок (ночью ворота и стены поселения охраняли дружинники). Сокол затаил дыхание и попытался проскользнуть мимо него незамеченным.
Но не тут-то было. Чурило при всем том нес свою службу вполне исправно. Приоткрыв один глаз, он заметил сумку на плече мальчика, возле которой кружили пчелы, хихикнул и спросил елейным голоском:
– Не угостишь ли старика медком, хлопчик?
Отказать Чуриле было трудно. И опасно. Иногда Сокол выходил за ворота раньше положенного времени, всучив Чуриле что-нибудь вкусное – сладкий хлебец или кусок холодного вареного мяса.
Мальчик очень любил встречать восход солнца на своей любимой горушке, откуда открывался потрясающе красивый вид на реку, которая по мере появления из-за горизонта солнечного диска становилась сначала багровой, а затем золотой. Так что ссориться с Чурилой – себе дороже.
Тяжко вздохнув, Сокол полез в сумку, отломил кусок сот и протянул его стражу ворот. Тот схватил соты неожиданно быстрым движением и, блаженно улыбаясь, засунул их в рот. И снова закрыл глаза.
«Старый трухлявый пень!» – с раздражением подумал мальчик и едва не бегом направился к жилищу Чтибора. Дедко уже стряпал обед – на сковороде скворчали два больших линя, испуская чрезвычайно аппетитный запах. У изрядно проголодавшегося Сокола даже слюнки потекли.
– Хлебушка бы… – сказал мальчик, принимаясь за еду, и безнадежно завздыхал.
Он знал, что со вчерашнего дня в доме нельзя было найти ни единой хлебной крошки, не говоря уже о сухарях. Двое суток Чтибор колдовал над каким-то настоем, который постоянно нужно было подогревать. Поэтому жаровня была занята, и они остались даже без просяных лепешек.
Старик хитро улыбнулся, снял с полки сверток, который источал невыразимо приятный хлебный запах. Оказалось, что в куске полотна была завернута свежая ржаная коврига.
– Откуда?! –
– Когда человек знает какое-нибудь ремесло, от голода он никогда не умрет, – назидательно сказал старик. – Пришлось мне с утра заняться гаданием. Сразу после твоего ухода. А куда денешься – приходила Матилада.
– О-о! – Сокол округлил глаза.
Это была самая скверная баба во всем поселении. Ее вострого языка побаивался даже сам кнез. С утра до вечера она носилась по селению, разнося разные сплетни. Переговорить ее не мог никто. Но самым скверным было то, что она постоянно досаждала Чтибору просьбами погадать: то на ее «горемычную» судьбу, то на близких или дальних родственников, а иногда ее запросы простирались и вовсе далеко – Матилада желала знать, скоро ли будет большая война и когда появятся в селении сборщики дани хазарского кагана [12] .
12
Каган – высший титул суверена в средневековой кочевой иерархии. Хан ханов. В монгольское время слился с родственной формой каан – «великий хан». В Европе с эпохи Великого переселения народов существовало три каганата: Аварский, Тюркский и Хазарский. Каганами иногда называли киевских князей Владимира и Ярослава Мудрого.
Это было неприятное событие, которое вызывало недовольство полян. В качестве дани хазары предпочитали «скору» – особо ценные меха, мед и воск. Все это с удовольствием покупали пришлые купцы на Торге, платили за «скору» серебром или щедро давали взамен разные товары, которые были отнюдь не лишними в хозяйстве полян. Но «скора» уплывала из их рук задарма. Сбор дани обычно приходился на зимний период и продолжался до весеннего вскрытия рек.
Тем не менее Матилада всегда исправно платила, а уж хлеб у нее получался удивительно вкусным. Отломив кусок, Сокол принялся уплетать за обе щеки мясо жирного линя, которого сам же и поймал вчерашним вечером. Рыбы в Днепре было не просто много, а очень много. До того места, где находилось поселение, доходили даже огромные белуги и осетры, не говоря уже о стерляди, голавлях, щуках, лещах и прочей мелюзге. А какие сомы таились в глубоких яминах! Одного сома хватало, чтобы накормить всех жителей селения.
Поев, Сокол занялся важным делом – стал плести новую сеть. Вечером он собирался отправиться на рыбалку вместе со своим закадычным дружком Баженом. В Днепре ловить рыбу без сопровождения взрослых они опасались, зато в мелководном затоне было самое то. Без хорошего улова друзья обычно домой не возвращались.
Глава 2. Праздник Купалы
В это утро Соколу хотелось поспать подольше, да разве непоседа Бажен позволит? Тот заскочил в жилище друга и начал теребить его за сорочку.
– Вставай, лежебока! – Бажен был сильно возбужден.
А как не быть возбужденным, если на дворе началась четвертая неделя месяца червня, когда происходит летний солнцеворот и все добрые люди отмечают праздник бога Купалы! Тем не менее Сокол недовольно отбрыкнулся от друга – вот настырный! – и пробурчал, как старый дед, не открывая все еще сонных глаз.
– Отстань! Не то по уху съезжу.
– И получишь сдачи! Может, хоть тогда проснешься.
Конечно же, сон пропал мигом. Впрочем, Сокол и так хорошо выспался, так как лег рано. Ведь впереди его ждала купальская ночь с плясками, хороводами и другими забавами, когда нельзя было спать, так как именно в это время вся нечисть – лешие, русалки, оборотни, кикиморы, домовые, водяные – выходила из своих потаенных мест. Особенно опасными становились ведьмы, которые могли и молоко у коровы украсть, и порчу навести на людей, и урожай на полях испортить. Только купальские костры в эту ночь могли охранить людей от всяких напастей.