Решала
Шрифт:
— А как ты номер узнала? — спросил я первое, что пришло в голову.
— Тс-с-с! Хочу шампанского! — Вика обвила мою шею руками и впилась поцелуем в губы.
Я не стал строить из себя ханжу, а, накинув футболку и надев-таки джинсы прямо поверх спортивных трусов, отправился в ресторан гостиницы, где, подумав, заказал к бутылке шампанского ещё и фруктовую нарезку и сыр. Не для себя, а для Вики. А также разорился на коробку шоколадных конфет из бара. Предвкушая секс, захожу в комнату. Её я предусмотрительно закрыл на замок, чтобы пьяная Вика не решила меня покинуть в поисках приключений. Открыв дверь, сначала не понял, где подруга? Вроде, в комнате
— Сначала мы с Катькой выпили пива за праздник, потом вина, и вот уже тут коньяк у меня с собой был, — оправдывалась она.
— Так-то всё верно делали — градус повышали, — утешаю я девушку. — Просто организм у тебя слабый…
— Может… — предложила Вика.
— Я опаздываю уже, полчаса осталось. Такси вызвал и тебе, и мне.
В поликлинику к восьми поспеть надо, чтобы анализы сдать, и время на рефлексию нет.
Зря я Вику на первой машине отправил, так как сам чуть не опоздал. На меня в больнице посмотрели неприязненно, но анализы взяли. «Глотал кишку», потом кардиограмму сделали, рентген вчера был. Разумеется, результаты обследований мне не озвучивают, но я подвоха не жду. Днём нас нагрузили физически, поработали мы и с мешком.
— Сеструха у тебя ночевала? — улучив момент, спросил Артемьев, работающий рядом.
— Была, — усмехаюсь я и рассказываю укороченную версию нашей встречи.
— Задрала эта её подружка, Катька — сама пьёт и сестру спаивает.
— Поговорю с Викой, — серьезно обещаю я, ибо выпивох, особенно женского пола, и сам не уважаю.
Вечером опять совещание тренерского совета, и неожиданно я оказываюсь лучший среди всех по физической готовности!
— Хуле тебе, лось сибирский, — беззлобно подшучивал надо мной Витёк.
Светку вызвонить не удалось. Вика сказала, что болеет после вчерашнего, ещё я и виноват оказался в том, что она вчера лишку перебрала — не уследил. Да я за шампанским же бегал, и фруктами!
В одиночестве иду в ресторан на ужин. Накануне нам выдали талоны на питание, так что деньги свои поэкономлю. После вчерашнего в трескучем гостиничном холодильнике только бутылка шампанского и купленная снедь. Пить, разумеется, не собираюсь. Анализируя события, прихожу к выводу, что сегодняшним днём я доволен — Сеул стал для меня на шаг ближе. Расслабленно оглядываю зал. Рядом сидит парочка — бледная девушка лет двадцати пяти и мощный тип лет сорока, с пальцами, унизанными перстнями. Такие золотые печатки с камушками, и, думаю, там не стеклышки. Богатый тип. И властный.
— Ты поняла? — низко прорычав, он взял девушку сзади за шею и слегка склонил её голову к столу.
— Да, — сквозь брызнувшие слёзки торопливо произнесла соседка.
Происходящее мне перестало нравиться.
— Эй, бычок! Тебя кто учил так с женщинами общаться? Мама? — негромко, стараясь не привлекать лишнее внимание, спросил
Дядя, недоуменно обернувшись, ринулся было ко мне, но, передумал и быстрым шагом вышел из зала, бросив мне напоследок угрозу:
— Поговорим ещё.
Ну и славно, драка в ресторане это не то, что мне сейчас нужно.
— Вы зря ему что-то сказали! Вы не знаете, что это за люди! — закусив губу, произнесла бледненькая.
— Поверь, это они не знают, что я за человек, — усмехаюсь и внаглую присаживаюсь к девушке за столик. — Я Анатолий Штыба, а вас как зовут?
— Екатерина, — слабо улыбнулась дама. — Но тебе лучше уйти.
— Рассказывай, — решительно потребовал я и откинулся на спинку стула.
— Нечего рассказывать, денег я должна и много, — призналась моя новая знакомая, вытаскивая пачку «Родопи». — Полторы тысячи.
Постепенно оттаивая, девушка рассказала историю величия и падения Цезаря Бирото в русском варианте. Кооператорша из Тулы, так же как и далекий персонаж Бальзака, занялась производством косметики, и дело поначалу шло хорошо — мыло, пудра, одеколон раскупались на ура. До этого Катя пять лет отработала на московской фабрике «Свобода» технологом производства и в нюансах производства этого вида товара разбиралась превосходно. А вот с экономикой у неё беда, цены она поставила ниже магазинных, и, я так понял, рентабельность была почти нулевая у неё. А ещё она честно заплатила налоги, а ещё заняла некую сумму для расширения производства… И теперь её вынуждают… нет, не торговать телом, как я сначала подумал в силу своей испорченности, а передать кооператив в чужие руки за смешной долг в тысячу пятьсот рублей!
— Ты же говорила, что на доходы машину купила? Продай её и делов-то, — даю дельный, как мне кажется, совет я.
— Машину я разбила, сейчас она в ремонте. И за сколько её продам? Я этот «Москвичонок» купила за три тысячи с рук. Да и не нужны им деньги, а моё оборудование и знания нужны.
— Это их проблемы, деньги отдай, расписку забери и посылай их лесом. Если что, в милицию иди, — советую я, а сам стараюсь вспомнить, промышляли ли уже в это время рэкетом?
Я лично в 88-м в армейке был, так что из меня свидетель зарождения этого вида преступлений не очень хороший.
И тут, невесело усмехнувшись и затянувшись сигаретой, Катерина меня сильно удивила:
— Этот, которого ты «бычком» назвал и есть милиция.
Глава 24
Это, конечно, полностью меняло мой план действий. Чего вообще лезу в это дело — я и сам не знаю. Но, выяснив, где остановились друзья мордатого рэкетира, собираюсь их навестить.
— Э…
Стучусь в дверь. Мой ступор после того, как она открылась, не наигран — в дверях стоит настоящий батюшка. Молодой что-то для священника, но с бородкой, в рясе и с крестом на груди. И на голове у него шапочка такая… не знаю, как называется.
— Ну что, раб божий Анатолий, заходи! — приглашает рослый священник, не забыв при этом широко перекрестить меня.
Обращение ко мне по имени опровергает сомнения в том, что я ошибся номером. Очевидно, пробили как-то меня, наверное, описав внешний вид дежурной по этажу, ну или ещё как-нибудь. «Слабоумие и отвага» — мой девиз, и я смело захожу в номер. Там, кроме ресторанного бычка, сидит ещё один персонаж — еврейской наружности пухловатый весельчак, на вид лет тридцати, и улыбается мне золотыми зубами. Его вид резко отличается от вида недовольного ресторанного мужчины.