Решальщики. Раскрутка
Шрифт:
Шум воды прекратился, и пару секунд спустя из душевой выпорхнула заметно посвежевшая и расслабленная Яна Викторовна с полотенцем, завязанным чалмой на голове. Однако совсем не «чалма» буквально приковала взгляд Купцова: из иных, помимо полотенца, предметов одежды на Асеевой сейчас наличествовали лишь короткие, до колен бриджики и давешняя легкомысленная маечка. Которая, будучи натянута на еще влажное тело, обтягивала высокую грудь, дерзко просвечивая виноградины сосков.
— Уффф! Хорошо-то как! — благостно выдохнула юрисконсультша и, посмотрев на ассортимент добытых Купцовым товаров, насмешливо прищурилась: — Знаете, Леонид Николаевич,
— Ну, извините. Это практически всё, чем оказался богат единственный в округе работающий ларек. Кстати! — Купцов взял интригующую паузу, после которой рванул молнию и извлек из своей сумки початую бутылку вискаря. — Но вот такую вещь ваш сын точно не догадался бы купить! Да и ему все равно бы не продали.
— И — слава богу!.. А-а, знакомая бутылочка! Только мне кажется, что вчера вечером она была немножечко полнее? Нет?
— Думате? Хм… Наверное, вылилось. От тряски… Ну что, Яна Викторовна, вы как? По глоточку?
— Послушайте, Леонид Николаевич, а может, нам уже пора перейти на «ты»?
— Лично я только за. Ну так как?.. Яна?
— А давай! — задорно тряхнула чалмой Асеева. — Наливай, Лёня!
Купцов плеснул огненной воды в предусмотрительно купленные пластиковые стаканчики. Рука у него при этом заметно дрожала.
— Устал? — посочувствовала Яна.
— Что?
— Руки дрожат. И то сказать — больше пяти часов за рулем.
— А! Да нет, думаю, не в руле дело.
— А в чем?
— Веришь — нет, но за всю свою былую следацко-милицейскую карьеру я ни разу не участвовал в подобных переделках.
— Что? Неужели и в лоб никому ни разу не заслал?
— Не-а.
— Надо же! А мне показалось, ты этому Игорю очень даже профессионально врезал, — расчетливо польстила мужскому самолюбию Асеева.
— Зов предков, — отшутился Купцов, неприятно отметив, что разбитые о скулу «тарасовского» бойца костяшки пальцев болят до сих пор. — На самом деле, по-настоящему экстремальный поступок на службе я совершил лишь однажды, когда отдал приказ физзащите выломать дверь районного судьи.
— А в чем экстремальность?
— В том, что именно за это меня и попросили из органов.
— Да ты что? Правда?
— Ага… Ладно, не будем о грустном, — Леонид развернул фольгу шоколадки, попутно бросив взгляд на часы. — Что-то Петрухин на связь не выходит. Похоже, «стрела» непростая, раз уж настолько затянулась.
— А что там вообще происходит? Ты ведь мне так ничего толком и не рассказал?
— Сейчас. Только давай сперва накатим. Ну, за что пьем?
— За Шекспира, — предложила Асеева.
— Это как?
— За его крылатое: «Все хорошо, что хорошо кончается».
— Ну тогда уж лучше за мою бабушку, — предложил альтернативу Купцов.
— В каком смысле?
— За ее крылатое: «Ничего, что дом сгорел, но зато клопы подохли».
Москва, 2 июля 2011 года, сб., 22:54
Как известно, каждое преступление имеет мотив. Кроме, разве что, хулиганки. Хотя и у той своя вшивенькая, незатейливая, на три блатных аккорда, мелодийка тоже присутствует: покуражиться над людьми, удаль и дурь молодецкую показать. В остальных случаях мотив обязательно есть. Мотив с большой, навроде той, что символизирует вход в метрополитен буквы «М». Особенно
Кстати сказать, это расхожее понятие трактуется весьма широко. Если следовать формальному подходу, то под ЗАКАЗНОЙ УБОЙ можно подвести массу легальных действий: от хлопотного труда государственного палача до работы хирурга в абортарии. И даже солдат-контрактник в «горячей точке» может быть назван киллером — ведь не исключено, что ему придется убивать, а он получит за это деньги. Словом, нюансов довольно много. Но что касается заказухи криминальной, главные отличительные черты ее просты до отвращения. Криминальная заказуха, во-первых, — нелегальна. Во-вторых, для исполнителя, в отличие от заказчика, нет никаких иных мотивов, кроме корыстных.
Собственно, немудреная эта присказка поведана нами к тому, что сотрудники следственной бригады СКП, расследующие убийство Червеня, по счастью, принадлежали к той тончайшей профессиональной прослойке, которая, что называется, «не первый год замужем». Потому в процессе отработки многочисленных версий они довольно быстро узнали о существовании любовного треугольника «Червень-Свешникова-Тигунов». Исходя из постулата «убивают, как правило, чужие, но заказывают свои», казалось бы, именно в эту сторону и следовало копнуть поглубже. Вот только оперативников резонно смутило одно немаловажное обстоятельство. А именно: классический убой хотя и многолик, но имеет множество общих черт. И одна из них — корысть. Редко, очень редко в современной России заказывают убийство из мести. Нет, оно конечно: отомстить, находясь в состоянии сиюминутного душевного порыва, алкогольного вдохновения или аффекта, — это да, это по-нашенски. Но вот так, чтобы расчетливо, хладнокровно, да за немалые деньги, — не те времена на дворе. Как говорил персонаж Вицина в гайдаевской комедии: «Грубый век, грубые нравы. РомантизЬму нет».
В общем, с корыстными преступлениями в части мотива в принципе всё просто и понятно. А вот с делами на почве ревности или мести — сложнее. Трудно было представить, что подернутый благородной сединой, солидный, состоятельный, занимающий высокий пост господин Тигунов оказался способен настолько осерчать на бывшую любовницу, что подослал к ее новому хахелю наемного убийцу. Да ну — бред! Детский сад! Мыльная опера! Опять же, установка «ничего личного — просто бизнес» — универсальна не только в голливудских колоссах за мафию.
В результате оперативники сосредоточили усилия на поиске пресловутого «корыстного интереса», а любовную версию отложили до лучших времен. Ограничившись взятием показаний у безутешной в своем горе полусветской львицы. Та, к слову, подтвердила, что ребенок у нее от Тигунова. К коему лично она ничего, окромя благодарности, не испытывает, и вообще — характеризует исключительно с положительной стороны. Ну да и в самом деле: мало ли кто, у кого и от кого? Инда до сей поры не оскудела земля русская не богатырями, но бастардами!.. Короче, логики в возможной причастности министерского чиновника к убийству Червеня не прослеживалось никакой. Другое дело, что искать логику в человеческих поступках — занятие, в принципе, неблагодарное. Не знаем, что на этот счет говорит теория, а практика давно и многократно подтвердила: в поступках огромного количества людей логики либо вовсе нет, либо очень мало.