Решальщики. Развал. Схождение
Шрифт:
— Если честно, после той беседы у меня остался неприятный осадок, — довершила свой рассказ Яна Викторовна и, устав от монолога, откинулась в кресле. От чего ее и без того «выдающиеся» соски «выдались» еще отчетливее.
Реакция на сие женское телодвижение последовала мгновенная: в глазах у двоих мужчин рефлекторно зажглись огоньки плотоядного интереса, а в глазах у мужчины третьего — тоже огоньки, но только нервического, собственнического происхождения.
— А в каком смысле «неприятный»? —
— У меня сложилось впечатление, что в отношении Московцева этот следак всё давно решил и настоящий опрос проводил сугубо формально, для галочки.
— Вот только поделиться подобными ощущениями со мной ты так и не удосужилась?
— Так у Московцева и в самом деле была картина этого… как его? Хальса? — поспешил на выручку любимой Леонид.
— Была, — кивнул Брюнет. — Петюня рассказывал, что в России всего три Ван Хальса: один в Эрмитаже, один — в частной коллекции, в Москве и еще один — у него. Он так пёрся от осознания сего факта, что я решительно не понимаю — на хрена понадобилось продавать картину?
— Так, может, он и в самом деле её того… не продавал? — предположил Купцов, вызвав предсказуемую реакцию босса:
— Хочешь сказать, — скривил губы Брюнет, — что Петька в натуре антиквара замочил?
— Ну, не то чтобы замочил. Просто мне кажется, что Московцев далеко не всё рассказал.
— Вот и выясните, чего он там не договорил. С этого момента от прочей работы я вас освобождаю. Сейчас главное — разобраться с нашим скандинавом, хрен ему между…
— А что ты подразумеваешь под глаголом «разобраться»? — уточнил Петрухин.
— Задача минимум — выяснить все детали и понять, чем для нас эта нездоровая канитель обернуться может? Потому, не надо быть семи пядей во лбу аналитиком, чтобы увязать последние скандинавские темы Петюни с нашими последними проектами. Я уже молчу за трубный кипеж в Смольном.
— Что за кипеж? — насторожилась Асеева.
— Потом, — отмахнулся неосторожно сболтнувший лишнее Брюнет. — Там пока еще все очень неопределенно… А возвращаясь к Московцеву, задача максимум: вытащить мудака из узилища. Хотя бы на подписку. Всё, работайте. А я поехал на встречу к «ново-», он же «пере-» избранному депутату Омельчуку. Осчастливившему наш городок очередным посещением.
— Ты сам напросился на визит, или?
— Или, — мрачно ответил Виктор Альбертович. — И, по правде сказать, это меня малость напрягает.
— В смысле?
— Ежели еще и Антон от нас открестится, как только что поступила крыса в чине старшего офицера, — пиши край… Э-эх, Микита-Микита, дружок круглосуточный, хрен тебе между… Рыцарь, блин, плаща и дрища…
Судя по нездоровому блеску глаз, всего за полтора часа девушка успела всё: и заполучить наркотик, и, попользовавшись оным, временно приобрести некоторую
Засим, вернувшись домой и застав Коптева спящим, Джули осторожно, буквально на цыпочках, прошла к лежавшей на полу коптевской сумке, потянула молнию и, пошарив во внутренностях, нащупала манящие купюры…
— Положи на место!
Джули вздрогнула и испуганно обернулась:
— Серенький! Я… я ничего такого… Я… просто хотела поднять. Сумку. Смотрю, валяется на полу. А пол грязный…
— Так возьми — и помой пол. А то, и в самом деле — срач, как в… Ладно. Телефон принесла?
— Да. И симку тоже, прямо у Искандера купила. Сказал, что она — левая и ей можно свободно пользоваться.
— Хорошо. Сдачу можешь оставить себе.
— Да какая сдача? Там почти в ноль вышло, — соврала Джули.
Коптев достал из сумки шариковую ручку и, не сумев отыскать в комнате ни единого клочка бумаги, написал семь цифр прямо на обоях:
— Это мой домашний номер. Наберешь прямо сейчас.
— Зачем?
— Если кто-то отзовется, попроси к трубке… ну, скажем… Кирилла.
— Какого еще Кирилла?
— Неважно. На том конце у тебя спросят примерно то же самое. В ответ ойкнешь, скажешь, что ошиблась, и сразу сбросишь звонок. Всё поняла?
— Сам и звони. И вообще — че ты тут раскомандовался? — набычилась осмелевшая после дозы Джули.
— Я сказал: набери этот номер! — повторил незваный гость и посмотрел на девушку ТАК, что от сиюминутной вспышки смелости не осталось и следа.
Она покорно взяла мобильник и набрала семь цифр…
— …Здрасьте, а Серге…
— Кретинка! — зашипел стоявший рядом Коптев, делая одновременно и страшные, и страдальческие глаза.
— …ой, то есть я хотела сказать — Кирилла можно?.. Ой, я, наверное, не туда попала…
— Идиотка!
Сергей выхватил у девушки трубу, пихнул в карман и нервно схватился за початую бутылку.
— Я чисто машинально, Серенький. Правда… А кто это был?
— Кто-кто? Менты!
— А почему менты?
— Твари! Какие же твари! — горько, на срыве заблажил о своем Коптев. — Правильно говорил Зосипатыч: один раз можно поверить кому угодно, хоть самому дьяволу. И только менту верить нельзя. Ни разу. Никогда.
— Так ты же сказал, что тебя отпустили.
— Заткнись!
Сергей грубо оттолкнул девушку и…
…не рассчитал свои силы: пушинка-Джули отлетела в противоположный угол комнаты, ощутимо ударилась головой о стояк батареи и в слезах сползла на пол.
Коптев отхлебнул из бутылки, выдохнул и виновато присел на корточки перед рыдающей подругой бывшей подруги:
— Извини, Джули. Я… я не нарочно, правда. Извини, слышишь?.. Просто… Просто мне сейчас очень хреново…
Простимулированный, а главное — в кои-то веки ощутивший свою практическую полезность Комаров рьяно взялся исполнять поручение.