Решающее испытание
Шрифт:
Я – в двадцать первом веке?! В третьем тысячелетии?! Невозможно поверить… но так хочется, чтобы это оказалось правдой! Меня забрали к себе люди будущего, я нужна им?! Я жива! Меня не сожгли! Господи, хоть бы это было на самом деле! Мне не надо больше мечтать о смерти?! Мне можно жить?! Меня больше не будут пытать, насиловать, приковывать цепями, заталкивать в клетку, допрашивать?! Стражники не будут тыкать меня пиками?! Не будут бросать в меня камешки, когда я сплю?!
Меня не увезут на костёр?!
Какая она милая, хорошая, добрая – эта Сюзан! Когда она вчера заговорила про двадцать первый век, я сначала не могла поверить, уж слишком хорошо и правильно всё выглядело. Когда она сказала,
Я – святая? В мою честь строятся церкви, мне молятся люди? Я – покровительница Франции? Мои статуи находятся даже в английских церквах? Ну надо же… Ещё позавчера была – отлучённая от церкви упорствующая еретичка, колдунья, идолопоклонница, клятвопреступница. Ночь прошла – и уже святая. Тут есть о чём подумать. Получается, что мне уже не положено ни молиться, ни исповедоваться? Где это видано, чтобы святые исповедовались? Кому? В чём?
Неудобно получилось вчера. Я уснула, когда Сюзан рассказывала о земном шаре. Так интересно! Надо же, а на вид всё плоское. Когда я проснулась, было уже совсем поздно, Сюзан ушла… надеюсь, она не обиделась на меня? Рядом сидела медсестра… Я уже знаю это слово – медсестра… И ещё я знаю другое слово: капельница! От неё меня отсоединили вчера, почти сразу после того, как я проснулась. Ко мне подошли люди в белом, заговорили между собой по-английски, и… удивительно, но мне уже не было страшно слышать этот язык! Они пытались говорить со мной по-французски, но… я их поняла и по-английски! Они отсоединили меня от капельницы и сразу накормили ужином. Непонятно что, но очень вкусное. И ещё – райский нектар. Я не согласна называть иначе этот чудесный напиток.
Потом медсестра повела меня в туалет, поддерживала, боялась, что я упаду… А мне было так легко идти, хотелось прыгать! Правда, голова кружилась… это, наверное, от радости, и всё же прыгать пока не следует. Медсестра привела меня в туалет, всё показала… какая это красота! Так чисто, опрятно, блестит, хорошо пахнет! Даже неудобно… пользоваться.
Затем она отвела меня в ванную и помогла вымыться… Я не могла поверить, что так возможно мыться! Горячая вода! Шампунь! Какое это хорошее слово – шампунь! Если я правильно поняла медсестру, от этой шампуни волосы растут очень быстро. Как хорошо, скоро у меня будут нормальные волосы, а не этот ёжик на голове! Я так хочу снова выглядеть, как нормальная девушка!
Пушистое полотенце! Пушистый халат! Мягкие тапочки! Потом мы вернулись, мне уже поменяли постель, я легла, и медсестра сделала укол… Когда я увидела шприц, вдруг стало чуть-чуть жутковато, а через мгновение я даже засмеялась от счастья: подумать только, медсестра делает мне укол! Я боялась спать, было очень страшно – вдруг усну, и всё это, что вокруг меня, исчезнет, сменится прежним ужасом – и всё-таки сразу заснула… но это не исчезло, нет, вот оно! Как здорово!
Сюзан обещала вчера, что будет меня учить. Как хочется учиться! Я хочу научиться читать! Писать! Считать! Я хочу выучить тот французский язык, на котором говорят сейчас! Я хочу выучить английский язык! Я хочу знать как можно больше про земной шар! Про компьютеры! Я хочу узнать историю Франции! Америки! Даже Англии…
Люди, как я вам признательна за то, что вы меня спасли! Огромное вам спасибо, что не позабыли меня за шесть веков, не бросили на погибель в пламени костра!
Оказывается, тогда, тридцатого мая, какая-то казнь всё же была. Сюзан не хотела об этом рассказывать, однако что-то случилось, иначе об этом не стали бы писать в книгах.
А может быть, это всё-таки и есть рай?
8. Борис
Вот уже неделя миновала с начала операции «Решающее испытание». Частное мероприятие ТЕМПОРА, задуманное как технический тест перед осуществлением большого проекта, вылилось в решающее испытание для всего человечества, проверку его способности и желания исправить свершившееся зло.
Сейчас десять часов вечера. Сотрудники, кроме дежурных, разошлись по домам. А мне некуда идти. Здесь мой дом, моя жизнь. ТЕМПОРА – моё детище. ТЕМПОРА помогла мне осуществить безумную мечту… и оказалось, что эта мечта была не только моей. А с чего всё начиналось? Глупые фантазии двенадцатилетнего подростка, издержки переходного возраста, бессильная обида на свершившееся зло. Позже – диссертация, которую так и не удалось защитить… в Москве. Зато получилось в Кэмбридже, штат Массачусеттс. После чего – собственная исследовательская группа, лаборатория, которую закрыли вскоре из-за сокращения бюджета института. И почти сразу – приглашение в крошечную частную компанию на Западном побережье. Через четыре года – регистрация открытия, и с того момента частная компания перестала быть крошечной, а события начали нарастать, будто снежная лавина.
И вот свершилось главное: началось создание нового мира. Того мира, в котором подвиг не будет караться жестокой смертью. Это будет мир, где Орлеанская Дева, спасительница Франции, получит свой жизненный шанс.
За минувшую неделю Жанна почти пришла в порядок, её волосы уже можно назвать короткой причёской, на лице появился слабый румянец, у неё прекрасный аппетит. Она покинула реанимационную палату, но пока приписана к больничному комплексу. Девочка уже не только ходит, но бегает и скачет по зданию ТЕМПОРА. Начала посещать спортзал и бассейн. Правда, быстро устаёт, но это не самое худшее после переделки, в которой она побывала. Её английский быстро продвигается, она делает первые попытки на компьютере. Большую часть времени проводит с Сьюзен. Хорошо, что они подружились.
Сейчас Жанна спит. Неприлично подглядывать за спящей девушкой, но я считаю, что для меня из этого правила должно быть сделано исключение. Ведь я это заслужил?
Жанна улыбается во сне. Вообще-то, она улыбается и днём, встречая любого из нас. Вот только улыбка эта – не столько радостная, сколько приветливая. Ей приятно видеться с нами и хочется, чтобы нам было приятно встречать её случайно в коридоре. Когда она думает, что её никто не видит, становится грустной. Это пройдёт само – или впору бить тревогу по поводу её адаптации? Но, по крайней мере, во сне она улыбается. Спасибо и на этом.
А теперь мне захотелось пошалить. Ведь я – владыка всех времён. Трепещите, калигулы с гитлерами. Ой, что я сейчас сделаю… Вероятно, лет через десять это будет квалифицироваться как «темпоральное хулиганство». Сам же буду выявлять нарушителей. Если захочу.
Итак, запускаем машину времени. Место – Руан, Старый Рынок. Время – предпоследний день мая 1431 года, вечер. На площади ещё дымятся остатки костра, на котором «сожгли ведьму». Епископ Кошон, надо полагать, уже принял поздравления и пошёл восвояси – отдыхать после трудов праведных. Где ты там, святой отец? Пройдёмся на пару часов назад. А, вот и он. Направляется в свою скромную опочивальню размером с вагон. Утомился, бедняжка. Ладно, сейчас я тебе устрою праздничный концерт.