Решение номер три (Сборник)
Шрифт:
– Могу ли я спросить – кто эти пресловутые «они»?
– Вы должны спросить это в первую очередь. Вам знакомы такие имена? Шаром, например? Акузан Шаром?
Я больше не видел смысла продолжать игру в прятки и признал:
– Более чем знаком. Человек, чьих возможностей не знает даже Департамент налогов и сборов – а он, похоже, исчислил даже количество звёзд в невидимой части Вселенной. Но почему они отдали именно такой приказ?
– Начать издалека или прямо о причинах?
– Сэкономим время; начинайте издалека.
– У них уже несколько лет назад – а точнее, пять лет и четыре месяца,
– Они мыслят, надо сказать, масштабно. Но какими средствами…
– Не менее масштабными. Слушайте внимательно. Вы представляете, какая часть продукции и торговли находится под их контролем, иными словами – принадлежит им?
– Точно не интересовался, но думаю – не меньше половины.
– Шестьдесят пять процентов с десятыми, если угодно.
– М-да. Впечатляет. Ну, а дальше?
– Отсюда вытекает их план. Принципиально нового в нём, пожалуй, мало, но… Короче говоря, это забастовка. Прекращение производства, оказания услуг, торговли, колоссальный локаут в мировом масштабе – и полное отсутствие у властей средств принудить их вернуться к нормальной деятельности. Никто не знает точно, кроме них самих, какая часть генералитета внешних и внутренних войск и органов правосудия куплена ими, но и тут у них больше половины. А кроме того, они, в отличие от властей, умеют пренебречь внутренними противоречиями для решения глобальных задач, в то время как наши общественные и политические верхи…
– Да, это понятно. Мне неясно другое: при чём тут вы, ваш отец, ваши предприятия, наконец?
– Неужели это так трудно понять?
– Обождите секунду… Ага. Не опасаются ли они, что в данном случае вы смогли бы сыграть роль своего рода штрейкбрехеров? Не поддержав их… Так?
– Почти точно. Они знают, что отец с самого начала был принципиально против этого замысла. Потому что наш дом совершает все дела строго в рамках закона. Я не имею в виду налоговое законодательство (тут на губах её промелькнула улыбка), но мы не монополисты и не наркоимператоры. И ещё и по той причине, что их проект неизбежно приведёт к беспорядкам – это же по сути дела смертный приговор для миллионов людей, – а беспорядки – к жертвам. А папа всегда был против жертв, в особенности человеческих.
– Но что практически мог бы сделать ваш отец, чтобы противостоять им? Не переоценивают ли они его… ваши возможности?
– Вы ведь поняли: они контролируют шестьдесят пять процентов…
– Разумеется.
– Так вот, остальные тридцать пять – это мы. Могу даже сказать: сейчас это – я. То есть в моих руках – половина их совокупной мощи. И при этом у меня нет разногласий с самой собой, а у них всё-таки есть, пусть и на время отложенные.
– Да, вы действительно серьёзный противник. Но ведь если вы, кем бы ни считались номинально, на деле всего лишь взбалмошная дамочка, я хочу сказать, конечно, – если они так считают, то до поры до времени они должны не только мириться с вашим присутствием, но даже радоваться тому, что их человек, ваш супруг, сможет беспрепятственно осуществлять перевод ваших мощностей
– Вы совершенно правы – вернее, были бы правы, если бы они так считали. Но вся беда, дин Сорог, в том, что они прекрасно знают подлинное положение вещей, и на мой счёт у них нет никаких иллюзий.
– Это плохо. Откуда, каким образом?..
– Дин Сорог, вы женаты?
– Я?! Господь уберёг. При моей специальности это противопоказано.
– В самом деле? Хотя конечно. Знаете, как говорится, самый опасный вор – домашний. От человека, живущего под одной крышей с вами и пользующегося всеми правами члена семьи, ничего нельзя скрыть надолго – в особенности если он предпринимает усилия для того, чтобы быть в курсе всех дел – и обладает в таких делах немалым опытом. А Лимер именно таков. Мой муж, хотела я сказать.
– Я понял.
– Муж – и единственный мой наследник. Детей у нас нет.
– Гм. Сильный аргумент. А почему бы вам не написать завещание в… не знаю, в чью пользу, хотя бы какого-нибудь Фонда, и не объявить об этом всем и каждому? Думаете, его опротестуют?
– Нет. Его просто никто не увидит – ни у адвоката или нотариуса, ни даже у меня дома. Объяснят это как одно из моих вздорных заявлений – а я их делала немало, по уже известной вам причине. А я, как и папа, не хочу, чтобы по моей милости гибли люди. Я имею в виду того же адвоката – он, на его беду, порядочный человек, другого папа и не потерпел бы. Теперь понимаете, почему мне лучше не рассчитывать на защиту мужа?
– Выходит, вам нужна защита от него?
– Нет. Его я не боюсь. Хотя и продолжаю обитать под одной крышей с ним, делая вид, что ни о чём не догадываюсь – во всяком случае, до конца. Да, приказ был отдан именно ему – но не для того, конечно, чтобы он выполнил всё своими руками. Он скорее теоретик ликвидации, но для исполнения у него кишка тонка – простите за оборот речи. Вот подготовить и организовать, проследить, оплатить – это его стихия.
– Интересно, из каких денег?
– Да из моих, конечно же. Я сама должна оплатить моё убийство; у них это считается верхом остроумия – и целесообразности.
– А откуда у вас возникло такое впечатление о нём? Вам что-нибудь стало известным о…
– А вы думаете, мой папа умер своей смертью?
– Чёрт! Извините, но не с этого ли следовало вам начать? Мы тут говорим вокруг да около, а если у вас есть доказательства, то…
– Доказательства? Откуда, хотела бы я знать?
– Тогда на каком основании вы делаете заявление…
– Это не заявление, это умозаключение. Мне известен только один факт – но его, я думаю, достаточно.
– Что за факт?
– На отца был выпущен Бревор. Факт совершенно достоверный. И вот теперь его же подрядили, чтобы разделаться со мной.
– Бревор?..
– А вы думали, почему я так стремилась заручиться именно вашей помощью? Бревор, дин Сим, именно Бревор!
– Вот оно как, – только и смог произнести я. И через мгновение добавил: – Хорошо. Вы меня заинтересовали. Теперь мои условия: отсюда вы не выйдете до тех пор, пока вопрос не закроется. Не беспокойтесь: я гарантирую вам комфорт, хотя и не такой, наверное, каким вы пользуетесь дома. Но там сейчас, видимо, опасно, а тут надёжно защищено. Приемлемо это для вас?